– Вижу, надо было готовить на двоих, – сухо заметил сзади незнакомый голос.

Вскакивая, Давьян опрокинул стул. Обернувшись, он увидел пожилого человека, по виду на седьмом десятке, хотя выглядел он крепким и достаточно ловким, чтобы двигаться, не производя шума. В седине отпущенных до плеч волос угадывался прежний черный цвет. В карих глазах мелькнула улыбка.

– Кто ты? – спросил, не зная, бояться или сердиться, Давьян.

Незнакомец моргнул, потом рассмеялся.

– О, конечно… Как я не сообразил! – Он шагнул вперед. – Я Малшаш.

Давьян мотнул головой.

– Я вчера видел Малшаша. Ты – не он.

– И все-таки это я. – Назвавшийся Малшашем сделал еще шаг к нему. – Я же вчера говорил тебе: кроме нас двоих, в Дейланнисе никого нет. Иначе я бы сразу узнал.

Давьян позволил себе немного расслабиться, но остался настороже.

– Не понимаю, – признался он.

– Меня можно бы назвать оборотнем, – пояснил Малшаш, накладывая себе миску каши. И задумался. – Нет, это не совсем точно. Я… взял взаймы дар оборотня. На время. – Он пожал плечами. – И потому должен использовать его хотя бы раз в день. Без этого дар вернется к прежнему владельцу. Что – ты уж мне поверь – никому не принесет добра.

Мужчина улыбнулся, словно слышал в своих словах что-то забавное.

– Нечего и говорить: если ты кого-то увидишь в этом городе, значит, это я.

Давьян покачал головой.

– Впервые слышу об оборотне, который меняет внешность.

– Как же впервые? – фыркнул Малшаш. – Тебе что, не рассказывали о Нетгалле? Об Ате?

Давьян наморщил лоб.

– Ну, о ней я, конечно, слышал, просто… – он запнулся, моргнул. – Ты украл дар Аты?

– Не волнуйся, – ухмыльнулся Малшаш. – В ближайшее время она за ним не явится. Ешь, – он кивнул на недоеденный завтрак. – Тебе нужно восстановить силы.

Давьян помрачнел.

– А с чего бы я так ослабел? – раздраженно вопросил он и, не дожидаясь второго приглашения, вернулся к еде.

– По двум причинам, – ответил ему Малшаш. – Первая: ты прошлой ночью потерял много крови. Надеюсь, ты не нарочно применил дар провидения посреди Дейланниса? Я даже боялся, что ты не выживешь, хотя логика уверяла в обратном.

Давьян помолчал.

– Так это мне не приснилось?

Ответом ему была сухая усмешка.

– Боюсь, что нет. Я позволил себе подавить твой дар, чтобы подобное не повторилось. Сейчас ты вне опасности.

Давьян озадаченно помотал головой и решил оставить эту тему, пока не вернутся силы.

– Ты сказал: две причины?

Малшаш кивнул.

– Ты, чтобы попасть сюда, прошел сквозь время, – хладнокровно, буднично произнес он. – Или, вернее, вышел из времени. Мгновение – миллионную долю мгновения и целую вечность – ты существовал не здесь.

Давьян кисло усмехнулся.

– Ни слова не понял.

– Поймешь. – Малшаш вздохнул. – Во всяком случае, должен понять, если надеешься вернуться в свое время.

Давьян чуть не подавился непроглоченным куском. – Это как?

Малшаш серьезно смотрел на него.

– Здесь и сейчас мы примерно за семьдесят лет до твоего рождения.

* * *

Давьян пялился в голую стену комнаты, которая теперь принадлежала ему. Он не слишком хорошо принял откровения Малшаша. Сперва смеялся, сочтя его слова шуткой, а когда Малшаш заверил, что не шутит, наотрез отказался верить и обозвал хозяина безумным лжецом.

Но в глубине души он знал. Может быть, знал еще до объяснений Малшаша. Тошное чувство под ложечкой порождал страх, а боялся он потому, что так многого не понимал.

В конце концов он сбежал обратно в свою комнату. Малшаш его не удерживал: видно, решил, что лучше дать поразмыслить наедине с собой. Давьян понимал, что скоро придется идти извиняться. Он нуждался в Малшаше; этот таинственный человек, казалось, знал что-то важное, и среди прочего знал, как вернуть его домой.

Уже час Давьян набирался отваги и сил, чтобы спуститься вниз. Так много событий – не только сегодня, но и за последние недели. Он всегда считал, что тверд рассудком, верил, что приспособится, что бы с ним ни случилось. Но вот это, в довершение прочего… Стоило об этом задуматься, мозг словно огнем пылал. Наконец мальчик встал и, собравшись с духом, стал спускаться по лестнице. Оборотень сидел за столом, цедил по глоточку какое-то теплое питье. Он молча обернулся навстречу Давьяну.

Мальчик сел напротив.

– Извини, – тихо заговорил он. – Я оскорбил тебя…

– Ты не виноват, – перебил Малшаш. – Я рад бы объяснить тебе помягче, но такое нелегко переварить, как ни объясняй.

Давьян фыркнул.

– Что правда, то правда. – Он ладонью пригладил волосы. – Давай на время допустим, что я тебе верю. Что я каким-то образом перенесся на восемьдесят или девяносто лет в прошлое.

Малшаш склонил голову.

– Постараюсь объяснить как можно понятнее. – Он задумался. – Помнишь зал, в котором мы встретились?

Давьян кивнул.

– С колоннами, с алтарем посередине.

– С алтарем? – Малшаш захихикал. – На самом деле это называлось «джа’ветт». Он расположен точно в центре города. Ровно посередине. – Рассказчик чего-то ждал, но Давьян ответил ему пустым взглядом: для него слова Малшаша ничего не значили.

Тот вздохнул.

– Три тысячи лет назад в Андарру пришел народ, называвшийся даресийцами. Они явились как беженцы; бежали с погибшей родины. Завоевав весь континент, они первым делом выстроили Дейланнис – город, в который не было ходу ни одному урожденному андаррцу. В нем могли жить лишь высшие даресийцы. Это потому, что город, по сути, был оружием.

– Целый город? Малшаш кивнул.

– Возможно, величайшим из когда-либо созданных, хотя даже сами даресийцы тогда не понимали этого в полной мере. Здесь каждое здание, улица, каждый камень улавливают суть – и направляют ее к джа’ветту. Этот, как ты говоришь, «алтарь» – средоточие безмерной силы. Высшие даресийцы в расцвете своей силы и мудрости потратили на его создание сто пятьдесят лет.

Давьян почувствовал, как брови у него лезут на лоб. Все легенды щедро расписывали мощь даресийцев и их искусство в обращении с сутью.

– Что он может?

– Он создает Разлом, – серьезно ответил Малшаш. – Позволяет выйти из времени – шагнуть на берег его потока и двигаться вдоль него в любую сторону. Вперед, назад… В любое время. – Он покачал головой. – Они создавали его, желая вернуться в страну Сияния до ее гибели. Хотели предупредить свой народ о грядущей опасности. А может быть, и убить погубившего их человека прежде, чем он это сделает.