— Хорошие, знающие ребята. Но ни у одного нет такого послужного списка, как у вас. — Паркер начал считать по пальцам. — Вы знаете рекламное дело вдоль и поперек, раз. Многого в нем, черт побери, добились, два. Достаточно своих личных денег, чтобы не бояться, что выгонят с работы, потому можете позволить себе подлинно независимое суждение, три. А в-четвертых… просто чувствую, что мы поладим, — снова заулыбался Паркер. — Теперь можете говорить, чтобы я заткнулся.

Польщенный и, надо признать, заинтересованный неожиданным предложением, Саймон поглядел на следившую за ним улыбавшуюся Николь.

— Право, не знаю, что и сказать. Ради интереса, где придется работать?

— Там, где скажете пилоту. Вместе с работой получаете самолет. И подчиняетесь только мне, никому больше.

— Как насчет того, кому давать работу, кому не давать? Имею в виду рекламные агентства.

— Решаете вы.

Глядя на бассейн, Саймон почесал в затылке. Стоит взяться за работу из-за одного того, чтобы увидеть физиономию Зиглера, когда тот встретится с новым клиентом. Полмиллиарда, приятель, так что веди себя как подобает. Весьма заманчиво, особенно если представить, что можно сделать, имея такой бюджет. Если с такими деньгами не добиться от агентств впечатляющих результатов, то уж…

Внезапно охватившее Саймона чувство вины заставило его оглянуться на огни отеля, где Эрнест, должно быть, готовился к следующему дню.

— Господи, не знаю. Я же притащил сюда Эрнеста. Он любит это дело.

— Хороший человек Эрнест. Я наблюдал, как он работает, — поддержал Паркер, разглядывая кончик сигары. — Я и о нем подумал. Предположим, еще одну сделку, еще одну небольшую инвестицию.

— Что вы имеете в виду?

— Предположим, я покупаю отель и ставлю во главе Эрнеста. Иначе был бы дураком, — ухмыльнулся Паркер. — Ну как?

— Довольно дорогой способ брать на работу.

— Я очень богатый человек, Саймон, — сказал он, вставая и глядя на Николь. — Обдумайте, посоветуйтесь. Надеюсь, о чем-нибудь договоримся.

Они глядели ему вслед. Телохранители, встав из-за стола, пристроились сзади. Над спящим дядюшкой Уильямом вились ночные бабочки.

Николь подошла к Саймону и села на колени.

— Тебе интересно, правда? Что-то новое и масштабное?

Саймон погладил ее по руке.

— А как ты?

Она укоризненно покачала головой.

— Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя одного с чемоданом грязного белья? — Встала и потянула его за руку. — Пойдем поговорим с Эрнестом.

Спустя полчаса все трое сидели на кухне. Вымытый со шваброй пол еще не высох, поблескивали стальные и мраморные поверхности, на доске у двери приколоты наметки мадам Понс к завтрашнему меню.

Рассказав Эрнесту о предложении Паркера, Саймон неожиданно для себя стал размышлять вслух — признался, что идея его заинтересовала, тут же стал заверять, что не может не беспокоиться относительно Эрнеста, Николь, отеля, приводить другие мотивы и, вконец запутавшись, замолчал.

— Думаю, что нужно прикончить остатки шампанского, — подойдя к холодильнику, заявил Эрнест. — Такой уж вечер. — Наполнил три бокала. — Довольно забавно, всякий раз, когда приходится принимать решение, мы оказываемся на кухне. — Он поглядел на Николь. — Знаешь, все началось на кухне, когда я уломал его взять отпуск.

— Santé, Эрн, — поднял бокал Саймон. — Ты оказался хорошим другом.

— Будем надеяться, что впереди у нас не один год, дорогой. А теперь прости меня за откровенность — знаю, она угробила не одну дружбу, но что поделаешь. — Пригубив шампанского, Эрнест угрюмо опустил глаза. — Говоря по правде, управление отелем — это главным образом будничная хозяйственная работа, а это не для тебя. Знаю, какой ты ужасный непоседа. Если что-то сделано, тебе хочется двигаться дальше, а коль не можешь, начинаешь хандрить. — Он исподлобья взглянул на Саймона. — Не думай, что я этого не заметил.

— Неужели так плохо?

— Просто ужасно. Не знаю, как ладит с тобой Николь, когда ты принимаешься вздыхать и трясти кудрями. А если уж зашла речь о Николь, — улыбнулся он ей, — простите меня, но я скажу, что за свою жизнь я повидал у него не одну, но — такой, как ты, он больше не найдет. — Эрнест помолчал, смакуя шампанское. — И если благодаря вздору, что у него в голове, расстанется с тобой, то он безнадежный дурак, — фыркнул он. — Так что, дорогой, если спросишь меня, отвечу — принимай предложение.

— А как насчет тебя?

Задумчиво глядя на поднимающиеся со дна бокала пузырьки, Эрнест тихо продолжал:

— Думаю, здесь есть все, о чем я всегда мечтал. В душе я всего лишь старый капрал. Люблю организовывать людей и создавать вокруг себя порядок. Останусь вести дела здесь. — Подмигнув Николь, долил себе шампанского. — Можешь представить, с каким облегчением вздохну, когда он перестанет целыми днями путаться под ногами.

Потянувшись через стол, Саймон взял Николь за руку.

— Кажется, он меня увольняет.

Молча глядя на него из-под ресниц, она согласно кивнула.

— И я очень надеюсь, — добавил Эрнест, — что вы немного отдохнете. А то выглядите как дохлые мыши.

Саймон потер глаза.

— Мы говорили об отпуске. Без похитителей, без детективов, где-нибудь в приятном спокойном местечке вроде Нью-Йорка. Николь там никогда не была.

Эрнест, улыбаясь, закивал головой и поднял бокал.

— Смею надеяться, что вы еще вернетесь.

— Да, Эрн. Вернемся.

Самолет развернулся над Средиземным морем, прежде чем взять курс на Париж. Саймон зарезервировал ужин в «Л’Ами Луи» и номер в «Рафаэле» с ванной размером с плавательный бассейн. Утренним рейсом полетят в Нью-Йорк.

Нащупав в кармане конверт, который Эрнест вручил ему при прощании, передал его Николь.

— Он сказал, чтобы его открыла ты.

Она достала ключ с медной биркой. На одной стороне выгравировано «Отель „Пастис“», на другой — цифра 1 — верхняя комната с самым лучшим видом на Гран-Люберон. К ключу приложена карточка. Почерком Эрнеста написано:

«Ваша в любое время.

С любовью,

Администрация».