— Почти все, что я вам рассказал, — правда. Только все было наоборот. Я приехал рано утром и нашел умирающего Финли у кромки воды. Кто-то стрелял ему в затылок. Я точно не понял, что он мне сказал… возможно, лишь застонал от боли. Но слово очень напоминало слово «брат». Не знаю, есть ли у Финли братья. А потом я вспомнил, что Уайат всегда немного ревновал ко мне. Мы с Харолдом были примерно одного роста и сложения. И вдруг я вспомнил.

— Что вспомнили?

— Кое-чего я никогда никому не говорил. Даже миссис Рассел и полицейским. Когда я лежал в больнице, где врачи лечили мои раны, друзья родителей, их клиенты и наши соседи забрасывали меня открытками с добрыми пожеланиями. Вначале открытки вскрывали полицейские и мои адвокаты, чтобы удостовериться, что они меня не расстроят. Через несколько недель, убедившись, что в них ничего такого нет, они позволили мне самому вскрывать их. За неделю до выписки я получил открытку, в которой было всего две строчки… — Фаулер замолчал, стараясь успокоиться.

— Что там было написано?

К машине подошел какой-то констебль, и Фаулер сразу насторожился. Но констебль прошел мимо и скрылся в здании Скотленд-Ярда.

— «Он был моим отцом и жил со шлюхой, а ты — мой сводный незаконнорожденный брат. Я еще не закончил. Где бы ты ни был, я тебя найду».

— Подписи не было?

— Нет. Я понял, что рано или поздно он явится за мной. Что это лишь вопрос времени. Поэтому я старался никуда не отходить от «Берега». Но я не ожидал, что он начнет нападать на других. Когда пропала тетя Элизабет, я учился в Кембридже и убедил себя, что тогда кто-то просто злобно пошутил, потому что, понимаете, до тех пор ничего не случилось. Я тешил себя мыслью, что записка была чьей-то грубой шуткой и пустой болтовней. Страх преследовал меня, испортил мне жизнь. Я попросту не хотел верить, что он убил тетю Элизабет.

— Вернитесь к тому дню, когда вы нашли тело Финли.

— Я поступил непостижимо. Раздел Финли, надел на него свою форму и столкнул тело в реку. Решил, что оно поплывет вниз по течению, его найдут рыбаки и меня объявят мертвым. Я зашагал прочь и не останавливался, пока не готов был упасть от изнеможения. Потом до меня дошло, что я не смогу вернуться во Францию, когда закончится мой отпуск. Если бы я вернулся, пришлось бы объясняться насчет Финли и почему он оказался в моей форме и с моими документами. Вот почему я решил на время исчезнуть. Рассчитывал, что труп Финли после воды станет неузнаваемым. И тот, кто угрожал нам всем, решит, что я умер. Если я умру, у него уже не будет смысла убивать Уайата и Синтию. И я оказался прав. С ними ничего не случилось. Когда я увидел объявление в газете, я понял, что должен действовать, потому что все началось снова…

— Как вы думаете, почему убийства прекратились на пять лет? Почему он затаился?

— Наверное, ему тогда хватало того, что он уже сделал. А Уайат был далеко. Искушения не было. И возможности тоже.

— Вы знали, что Синтия Фаррадей часто приезжает в «Берег» на целый день? Она бывала там, по-моему, достаточно часто и служила отличной мишенью.

Впрочем, Ратлидж тут же вспомнил: Синтия брала напрокат катер. Рядом с воротами не стояла машина, способная выдать ее. И все же встреча вполне могла состояться — ей, наверное, просто повезло, что убийца, следивший за домом, не заметил ее.

— Боже правый! — Фаулер как будто ушел в себя, сгорбился, как будто ему стало больно физически.

— Почему вы не рассказали полицейским о своих подозрениях, когда пропала миссис Рассел?

Фаулер очнулся от своих раздумий и посмотрел на Ратлиджа в упор:

— Я же вам объяснял. Мне казалось, что та записка — всего лишь чья-то злая шутка. И потом, полиция Тилбери не знала о моем прошлом. Я боялся, что, если я все расскажу им, они решат, что я сошел с ума. Меня ведь еще в Колчестере подозревали в том, что я мог убить собственных родителей! Наверное, они бы очень радовались, если бы им удалось доказать, что маму и папу убил я. Я был мал, но не настолько, чтобы не понимать, куда нацелены их вопросы. Если бы я сообщил о трупе в усадьбе «Берег», как вы думаете, что было бы дальше? Я стал бы главным подозреваемым. Поэтому я решил: пусть вместо меня о трупе сообщат рыбаки. Ратлидж, погибли четыре человека, и всякий раз я оказывался рядом. Более того, не думаю, что полиции Тилбери удалось бы найти убийцу — ведь в Колчестере уже потерпели неудачу.

— Рыбаки не сообщили о трупе.

— Вы уверены? Вы спрашивали того типа, Нельсона — констебля? Его должно было вынести к отмели. Я опустошил свои карманы и переложил все к нему. Так растерялся, что даже не вынул из бумажника свои деньги… и его не взял.

— Сколько их у вас было?

— Не знаю. У меня с собой было почти пятьдесят фунтов, потому что я собирался несколько дней пожить в Лондоне, в отеле. У него тоже могло быть фунтов двадцать или около того. Представьте, как я потом ругал себя! С теми деньгами я мог бы исчезнуть куда легче. Прикасаться к своему наследству я не решался.

Может быть, труп нашел Джессап — и, совсем как его предок на борту «Стрекозы», деньги забрал, а труп выкинул в море?

Да, Джессапу есть за что ответить.

— О родственниках Финли вы не подумали?

— У него не было родственников. Потому-то он и пошел в услужение. Но он был порядочный парень, и меня до сих пор мучит совесть. Можно сказать, он и тогда сослужил нам службу… И если бы после войны Уайат снова решил жить в усадьбе, открыл дом, ему бы там уже ничто не угрожало. Он был бы в безопасности.

Ратлидж вспомнил человека, которого видел ночью на пристани. Он куда-то смотрел. Чего-то ждал. Помолчав, он спросил:

— Может быть, кто-то преследовал вашу семью еще до убийства ваших родителей? Вы хоть кого-нибудь подозревали?

— Мне было одиннадцать лет.

— Иногда дети способны видеть более отчетливо.

— Думаете, он пошел на риск и был в числе тех, кого тогда допрашивали полицейские?

— Придется мне перечитать протоколы допросов… А вы тем временем чем займетесь? Куда отправитесь? И как можно будет с вами связаться?

— Я кое-как устроил свою жизнь. Да, наверное, я живу не так, как хотел бы, если бы ничего этого не случилось. И тем не менее я своей жизнью был доволен — до тех пор, пока не прочел об Уайате в «Таймс». Уверяю вас, я пережил настоящий удар. И мне пришлось выбирать. Я должен был обнаружить себя.

В наступившей тишине Хэмиш спросил: «Ты ему веришь?»

Взвесив все за и против, Ратлидж понял, что сам до конца ничего не знает.

— Завтра я съезжу в Колчестер и перечитаю материалы дела. Но вам кое-что нужно знать.

Он рассказал Фаулеру о том, как Уиллет приходил в Скотленд-Ярд, о том, какое сделал обвинение и о его последующей гибели.

— Он сказал, что меня убил Уайат? Но откуда он вообще знал, что я умер? Вы же говорите, что меня… что труп так и не нашли.