Э. Келли ссылается и на «Хронику аббатства Св. Марциала Лиможского»; после нее то же самое сделал и Лабанд, кропотливый историк, который на сей раз, слишком доверился своей вышеупомянутой исследовательнице[581]. Действительно, заметка в этой хронике, в издании 1874 г., как и в недавнем издании хроники Бернара Итье, под 1204 г. содержит лишь краткую фразу: «Умерла Алиенора, королева Англии. Она была погребена в Фонтевро»[582]. Действительно, ни у кого не вызывает сомнения то, что Алиенора умерла в 1204 г. и была похоронена в Фонтевро. И кто бы в этом сомневался? Некролог из Фонтевро повествует о благородном роде, безупречном нраве и достойной жизни королевы, перечисляя ее многочисленные добродетели, как и подобает в произведениях такого жанра. Он напоминает о множестве даров, пожертвованных Алиенорой аббатству. Наконец, некролог подчеркивает желание, выраженное самой королевой, принять после своей смерти постриг и быть похороненной в церкви этого аббатства. Но данный текст, как и предшествующие, не уточняет, что королева ушла из жизни именно в его стенах[583]. Поэтому местом ее смерти нам следует считать Пуатье, до тех пор, пока мы не найдем иного свидетельства или не докажем, что «Хроника Сент-Обена» на этот счет ошибается.

То, почему для погребения королевы был выбран Фонтевро, объясняется просто. Аббатство к тому времени уже стало семейной усыпальницей Плантагенетов; Алиенора с давних пор проявляла интерес к этому святилищу, где покоились ее супруг Генрих II, ее сын Ричард и ее дочь Жанна[584]. Вот почему в нефе монастырской церкви и сегодня можно увидеть ее гробницу, расположенную рядом с гробницами короля Генриха, Ричарда и Изабеллы Ангулемской. Увековеченная во всей красоте зрелой женщины — голова, увенчанная короной, ясное лицо, обрамленное апостольником, — королева держит в руках открытую книгу и, кажется, не столько читает, сколько размышляет. Историки не перестают строить догадки по поводу этой книги: может быть, это Священное Писание, несмотря на малый размер книги? Псалтырь? Песни трубадура? Куртуазный роман?[585] Хотела ли она оставить после себя образ благочестивой и кающейся женщины, которая после смерти своего сына Ричарда, по словам Обри де Труа-Фонтена, увидевшего ее надгробие в Фонтевро, «исправила свою жизнь, дабы окончить ее в благодати»[586]? Или же образ женщины, принадлежавшей к верхушке светской аристократии конца XII в., образованной и куртуазной, поклонницы (и покровительницы) искусств и словесности? В этой области Алиенора ввела новшество: открытая книга вскоре станет атрибутом королев и женщин из высших аристократических семей, подобно тому, как скипетр является отличительным знаком королей[587]. Размышляет ли она о том романе, каким была ее жизнь — со всеми страстями, просчетами и ошибками, допущенными ею, но также с ее непревзойденной энергией, с неукротимым желанием быть хозяйкой собственной судьбы? Об этом можно лишь догадываться. Вполне вероятно, что Алиенора, как утверждают сегодня некоторые искусствоведы, сама заказала свое надгробие, законченное до 1210 г., как ранее она уже заказывала гробницы для своего мужа и сына. Все они, во всяком случае, являются выражением политической идеологии, утверждением могущества династии, чему королева посвятила всю свою жизнь[588].

Об этой беспокойной, напоминающей роман жизни Алиенора могла размышлять во время своего уединения в Фонтевро, как и перед своей смертью. Разве ей, узревшей плачевный распад империи Плантагенета, ради которой она столько боролась, не могло прийти на ум пророчество Гуго Линкольнского, который четырьмя годами ранее предсказал окончательную победу французского короля над последним сыном короля Англии, в наказание за прелюбодеяние, совершенное ей, королевой Алиенорой?

Таким образом, спустя почти полвека после тех событий святой епископ вновь упрекнул Алиенору в том, что она покинула своего (слишком?) благочестивого мужа, короля Людовика Французского, чтобы вступить в брак с Генрихом, — брак, который епископ, не колеблясь, называет прелюбодейным. Хронисты, включая тех, кто восхвалял Алиенору, так и не простили ей такого, на их взгляд, недозволенного поведения; это во многом и способствовало рождению легенды о королеве Алиеноре, намертво сросшейся с реальной историей этой исключительной женщины. В глазах хронистов Алиенора осталась королевой-грешницей, нарушившей все табу и обычаи. Супругой, презревшей свое положение. Одним словом, опасной женщиной.