— Пожалуйста, не надо, — попросила Анетта.

— Мне нужно найти мою теневую сторону и встретить ее с открытым забралом. Видишь? Сила ко мне вернулась.

— Но зачем тебе это?

— Затем, чтобы отыскать свою аниму в твоем анимусе. Затем, что мне нужны темные, недоступные глубины. Затем, что ты — расщелина в округлом холме, а я — дерево. Затем, что я только так и могу и, значит, так и буду.

— Но, Спайсер, там слишком тесно, и мне больно и отвратительно.

— Ничего не поделаешь. Раз это единственный способ, которым у меня получается, что же нам еще остается? И замолчи, пожалуйста, а то дети проснутся. Ты же этого не хочешь, надеюсь? Хотя доктор Рея сомневается.

— Разводись с ним, — сказала Гильда.

— Дело еще не так плохо.

— По-моему, это супружеское насилие, — не согласилась Гильда. — Содомия без согласия.

— Можно притерпеться, — сказала Анетта. — Натренироваться так, чтобы стало даже нравиться. Но самой себе будешь противна, если тебе этого не хотелось, а в конце концов понравилось.

— Подай на него в суд. Возбуди иск.

— Ты что это, Гильда? Вчера ты советовала мне лежать спокойно и получать удовольствие. Бедняга Спайсер. Его расстроило, что я буду участвовать в передаче Опры Уинфрей Это я виновата. У меня такта не хватило.

— То есть тебе одно расстройство и боль, а он от этого возбуждается?

— Я думаю, все не так, Гильда, — сказала Анетта. — Наверно, он и обратился-то к доктору Рее Маркс, потому что я не соглашалась на то, чего ему хочется. А повышенное давление — это только предлог. Если бы он вправду был болен, то пошел бы к настоящему врачу.

— Выходит, в том, что он ходит к доктору Рее, тоже ты виновата?

— Никто не говорит о вине, — возразила Анетта. — Напрасно я тебе все это рассказываю.

— Если Спайсер рассказывает другой женщине о вашей супружеской жизни, — сказала Гильда, — значит, это общее достояние, налетай кто хочешь.

— Психотерапевта нельзя считать другой женщиной.

— По-твоему, нет?

— Я не думаю, что он с ней спит, — сказала Анетта.

— Но подозрение такое у тебя возникало?

— Да, — ответила Анетта. — Конечно. Но она выглядит такой святошей, такой чистоплюйкой. И Спайсер держал бы тогда ее существование в тайне. Верно?

— Ты считаешь?

— Не знаю. Иначе у нее не хватило бы наглости пригласить меня. Ей было бы совестно.

— Ради исцеления ближних люди идут на все, — возразила Гильда. — Может быть, она хотела оценить силы противника. А что до совести, то этого у психотерапевтов не водится. Они себя заведомо во всем считают правыми.

— Ну, все равно, ее бы тогда исключили, — сказала Анетта. — Это же неэтично.

— Откуда исключили? Из какой-нибудь ассоциации, которая образовалась год назад? И неделю назад составила свой свод этических правил?

— Гильда, что с тобой? — спросила Анетта. — Отчего ты-то такая расстроенная?

— Стив вступил в группу под названием «Отцы как равноправные родители».

— Да. Я видела в клинике объявление. Ну и что в этом плохого? Я бы радовалась, если бы Спайсер вступил во что-нибудь в таком духе.

— Он хочет, чтобы я рожала по системе Лебуайе, в воде, а я не хочу, мне страшно, а вдруг ребенок захлебнется, и я говорю Стиву, как я скажу, так и будет, а он отвечает, ну нет, вот еще, он же теперь равноправный родитель, и мы все время ругаемся.

— Ой, Гильда, прости, пожалуйста. Я так рассчитывала, что уж ты хотя бы счастлива и можно тебе поплакаться на свои несчастья.

— Н-ну, все-таки моя беда не так велика, — сказала Гильда. — По крайней мере мой муж не монстр.

— Спайсер не монстр, — возразила Анетта, — а просто Спайсер, мой любимый муж; но только он лечится у специалистки-психотерапевта, а она жаждет моей крови.

— Сегодня он тоже у нее? — спросила Гильда. — Как часто они, по-твоему, видятся?

— Не знаю. Он говорил, четыре раза в неделю, пока продолжается кризис. Но может быть, кризис уже прошел? Сегодня утром, во всяком случае, он уехал на работу ласковый и довольный. Я едва хожу, но он в порядке.

— Что ж, — сказала Гильда, — каждая обороняется как может. Мне пора. Мы сговорились встретиться со Стивом и вместе пообедать.

— У меня на проводе мистер Хоррокс, — сказала Венди. Было три часа дня. Анетта прилегла на диване. — Вернее он сейчас возьмет трубку. Он подписывает кое-какие документы в соседней комнате. Вы не могли бы уговорить его, чтобы нам в контору вернули нашу старую кофеварку? Конечно, она варила ужасный кофе, но все-таки это был кофе. А теперь нас заставляют пить чай из целебных трав Мистер Хоррокс может поступать, как ему заблагорассудится, но зачем он навязывает свои вкусы нам? Если нам нравится убивать себя кофеином, это не его дело. Вот он.

— Привет, Анетта, — сказал Спайсер.

— Привет, Спайсер, — отозвалась Анетта. — Венди сегодня такая оживленная.

— Мы все сегодня в хорошем настроении, — сказал Спайсер. — Что ты сейчас делаешь?

— Прилегла немножко. Пришиваю именные ярлычки Джейсону на спортивные вещи. А то в школе все теряется.

— Мне приятно думать о том, что ты сидишь дома, занимаешься хозяйством, так уютно. Я подумал, может, сходим сегодня все вместе с детьми на концерт?

— Ой, Спайсер, как замечательно!

— Я поручил Венди поискать что-нибудь для нас. Вот, можно позвонить и заказать билеты на «Бадди».

— Это рок-н-ролл, тебе не понравится.

— Зато дети будут в восторге. Это самое главное. Не могу же я без конца навязывать другим собственные вкусы.

— Означает ли это, что ты возвратишь своим служащим кофеварку?

— Возможно. Ее увезли только почистить. Но им тут в конторе полезно немного поволноваться. Взбадривает.

— Понятно.

— А как ты себя чувствуешь, дорогая? — задал вопрос Спайсер, удобно располагаясь в кресле для долгого разговора.

— Отлично, Спайсер, — ответила Анетта.

— Я так и знал. Хорошо, что мы выговорились и навели полную ясность. У нас теперь все наладится, Анетта, правда?

— Конечно, Спайсер. Я ни на минуту не сомневалась.

— Доктор Рея мне очень помогла. И я ужасно огорчился, когда ты так насчет нее распсиховалась. Мне даже стало казаться, что ты на самом деле меня не любишь.

— Я тебя люблю, Спайсер.

— Доктор Рея хорошо к тебе относится, Анетта. Она сказала, если тебе так легче вернуть душевное равновесие и если я справлюсь, можно отложить лечение, пока не родится ребенок. Но тебе надо будет тогда еженедельно бывать на лечебных сеансах у доктора Германа: один из нас должен продолжать движение к эквилибриуму.