— Да, Спайсер. Ты так во всем этом разбираешься. Это Марион тебя обучила? Спайсер, не уходи, прошу тебя! Я ведь только спросила, я думала, тебя будет возбуждать, если ты вообразишь, что она тоже здесь присутствует. Разве у тебя не такие мысли? Куда ты, Спайсер? Не оставляй меня вот так. Это до того унизительно, Спайсер. Если бы ты не мог, а то можешь, но не хочешь.

— Жуть какая-то — сказала Гильда.

— Потом Спайсер перешел в свободную комнату. Я проплакала всю ночь. Утром, часов в шесть, слышала, как он уехал.

— Дальше так продолжаться не может, — твердо сказала Гильда. — Ты должна перебраться к матери.

— Это бы значило признать поражение, — возразила Анетта. — Вернуться на изначальные позиции. Просто у нас со Спайсером сейчас такой неустойчивый период: вверх-вниз, вверх-вниз.

— Да уж. Но с нисходящим уклоном, — сказала Гильда. — Общее направление — на дно.

— А я так не думаю, — не согласилась Анетта. — И не говори так, пожалуйста. Потому что это неправда. Вчера мы всей семьей ходили на концерт. Детям очень понравилось. И мне тоже. И Спайсер делал вид, что ему нравится, чтобы не портить нам удовольствие. Нормальная счастливая семья, отправившаяся вместе развлекаться. Целых двенадцать часов я была так счастлива, Гильда. Так уверена в себе. Даже звонок Марион со всем, что она наговорила, ничего не испортил.

— Спайсер и Марион! Просто не верится.

— Один только раз, — напомнила Анетта.

— Ты так думаешь?

— Со Спайсером иногда это случается; если он выпил лишнего или накурился, он, бывает, оказывается в постели с другими женщинами, — пояснила Анетта. — Мне неприятно, но приходится мириться. Это ничего не значит: любит-то он меня.

— О да, — сказала Гильда.

— Причина в том, что я плоха в постели. Просто у меня такой физический недостаток. Спайсера не в чем винить. У меня нет природной склонности к сексу, как у других женщин. Я могу что-нибудь не то сказать или сделать в неподходящий момент и все испортить. Тебе ведь все приятно, что Стив с тобой делает, правда?

— Стив — не Спайсер. Стив хочет, чтобы мне было хорошо, — возразила Гильда. — Ему не важно, что я скажу или сделаю и в какой момент. Он не придает значения. И насчет родов в воде он мне уступил.

— Рада за тебя, — сказала Анетта. — Какой стыд, я только и знаю, что говорю о себе. Вот еще один мой недостаток, который Спайсеру приходится терпеть. Я ужасно эгоцентрична.

— Я бы тоже на твоем месте говорила о себе.

— Я и в постели не умею раскрепоститься. В этом, наверно, все дело. Не могу перестать думать. Продолжаю беспокоиться: выпустили ли кота погулять да что подать на завтрак?

— Тогда, пожалуй, это недостаток Спайсера, а не твой.

— Нет, мой, — возразила Анетта. — Спайсера мне не в чем упрекнуть. А у меня от секса приходит в возбуждение ум. Вся энергия идет в голову. У меня почти никогда не бывает оргазмов. Ну вот. Я тебе сказала. Меня это так беспокоит, Гильда.

— Слышу, — сказала Гильда.

— Я старалась все делать, как он хочет, — плача, продолжала Анетта. — Иначе разве я стала бы говорить про Марион? Откуда мне было знать, что он разозлится. Всего каких-то четыре слова: «Это Марион тебя научила?» — и вся моя жизнь разрушилась.

— На мой взгляд, Спайсер играет тобой, как кошка мышкой, Анетта, — сказала Гильда. — Немножко приласкает, чтобы потом сделать только больнее. Это он нарочно. Он слишком хорошо тебя понимает. Знает, какую кнопку нажать и какая будет реакция. И делает это с тобой намеренно.

— Но зачем, Гильда?

— Затем, что он садист. Так он получает сексуальное удовлетворение. А ты мазохистка. Иначе бы ты с этим не мирилась. А что до Марион, то она вполне могла все выдумать, просто чтобы тебе досадить.

— А ей зачем? — спросила Анетта.

— Не знаю, Анетта, — ответила Гильда. — Может быть, она разузнала насчет тебя и Эрни и хочет отплатить тебе?

— О Господи!

— Ага, вот ты и проболталась! Я так и знала. С чего тебе вздумалось отпираться? Я же твоя подруга. Это было, когда Спайсер уехал в Бордо на Фестиваль Вин, верно? Ты не заразилась герпесом?

— Нет, не заразилась. Это отвратительная сплетня. Наверно, ее распространяют конкурирующие издательские фирмы со зла на то, что он успешно ведет дело, хотя и из простых. Промышленный шпионаж. Но только, пожалуйста, пожалуйста, никому не проговорись, Гильда. Выходит, если это неправда, про Марион, Спайсер мог подумать, что я опять схожу с ума? И потому так себя повел?

— Очень возможно, но откуда мне знать?

— Бедненький Спайсер, — сказала Анетта.

— Тут я все-таки с тобой не согласна, Анетта. Главное, ты давай разводись с ним, подлецом.

— Но я его люблю.

— Я должна идти, — сказала Гильда. — Стив уже завел машину. Он, кстати, тебе кланялся. Пока, Анетта. Береги себя. Позвони завтра. Я о тебе беспокоюсь.

— Пока, Гильда. Спасибо.

— Спайсер, — позвала Анетта.

— Венди, — обратился Спайсер к секретарше, но так что Анетте было слышно. — Я же просил вас ни с кем меня не соединять. Мне очень жаль, Анетта, но я в самом деле чрезвычайно занят. Прошу тебя, пожалуйста, оставь меня хоть ненадолго в покое.

— Но, Спайсер, мне нужно поговорить.

— Анетта, — сказал Спайсер, — я выкладываюсь, чтобы дело не пошло ко дну. На дворе экономический спад. Постарайся помогать, а не мешать.

— Я не могу, когда ты утром уезжаешь не попрощавшись.

— Почему бы тебе не поехать погостить к матери на какое-то время?

— Понимаешь, ночью я упомянула Марион и этим тебя ужасно расстроила.

— Анетта, я не имею понятия, о чем ты говоришь, — сказал Спайсер.

— Дело в том, что Марион звонила мне днем и…

— Бога ради, — перебил ее Спайсер, — я так занят, а ты опять со своей истерикой. Навязчивые ревнивые фантазии. Домой сегодня вернусь поздно.

— Но почему?

— Не дави на меня, Анетта, — сказал Спайсер. — Если угодно, я после работы буду у доктора Реи. Она выкроила для меня немного времени. Было бы лучше, конечно, если бы мне не надо было к ней идти. Но раз ты отказываешься посещать доктора Германа, ничего другого мне не остается. Напряжения становятся невыносимы, я не в силах справиться с тобой без поддержки.

— Я не отказывалась посещать доктора Германа, — возразила Анетта. — Я просто хотела подождать, пока родится ребенок.

— Может быть, ты вообще выдумала этого ребенка, — сказал Спайсер. — Возможно, это просто истерическая беременность, которая дает выход твоей враждебности к мужчинам и деструктивности по отношению к себе самой.

— Но ведь ребенка было видно на экране, Спайсер. Как же это может быть истерической беременностью? Возможно, ты недоволен, что будет девочка? И все дело в этом?