Более подробно дела этой «сладкой парочки» и Кº описал знаменитый русский контрразведчик Николай Батюшин (к сожалению, ставший белоэмигрантом) в книге «Тайная военная разведка и борьба с ней». Он пишет, что:

«…толчком для расследования причин царствования тогда у нас экономической разрухи явилось исчезновение с рынка сначала сахара, а затем хлеба и других предметов первой необходимости. Было учреждено Бюро по продаже сахара — Центросахар, однако, невзирая на то, что во главе Центросахара стал энергичный, глубоко знающий своё дело Черныш, неподкупной притом честности, утечка сахара была всё-таки огромной…»

(Батюшин Н. Тайная военная разведка и борьба с ней. ООО «Х-History», 2002, с. 48–49.)

Ещё бы — «хлопотами» Абрама Доброго, Израиля Бабушкина и Иовеля Гепнера «около 30 000 000 пудов рафинада, или одна треть годового его производства, была сосредоточена на нашей границе с Персией, на Кавказе и в Средней Азии…», а оттуда сахар утекал за рубеж. «То же, приблизительно, — прибавлял Батюшин, — было установлено и с отправкой во время войны за границу жмыха для корма скота».

И всё описанное было лишь цветочками. Подумаешь, сахар… Возникали острые проблемы со снабжением городов хлебом!

Сегодня утверждается, что из всех воюющих держав лишь царская Россия не вводила продовольственные карточки, и это подаётся как её достижение. Однако сей факт лишний раз обнаруживает всего лишь организационную бледную немочь царской администрации. «Временная» администрация ушла здесь недалеко от царской, а ведь летом 1917 года административные рычаги было задействовать проще, чем к глубокой осени 1917 года, когда развал, запрограммированный царизмом и «временными», окончательно стал грозным фактом.

Впрочем, реально уже царская Россия вынуждена была вводить хлебную продразвёрстку и регулирование продажи хлеба, а «временная» Россия — тем более. Другое дело, что проводились эти меры в жизнь неэффективно. И вот как обстояли дела к концу «временного» правления…

В начале лета 1917 года из Петрограда выехало на дачи 250 тысяч человек, а снялись с хлебного учёта лишь 10 тысяч. В результате из-за «гуляющих» хлебных карточек происходила утечка продовольствия, причём эти карточки находились на руках у состоятельных слоёв населения: осенью 1917 года население Петрограда не превышало 2,3 миллиона человек, а на октябрь было выдано 2,5 миллиона основных и 934 тысячи дополнительных карточек…

Развитие огородничества в черте Петрограда блокировалось частными владельцами возделываемых земель, которые получали крупные барыши на спекуляции овощами и не хотели увеличивать площади огородов.

С 31 августа 1917 года не большевики — они тогда у власти не стояли, а «временные» власти вынуждены были уменьшить хлебный паёк в Петрограде для лиц физического труда до 1 фунта (400 г) в день и для остальных категорий населения — до ½ фунта. Самым же страшным было то, что ситуация всё время ухудшалась. Резко сократились продовольственные перевозки как по Мариинской водной системе, так и железнодорожным транспортом… Хлеба «временный» Петроград получал к осени на 100 000 пудов меньше ежемесячной потребности, и подвоз его постоянно сокращался (Лейберов И. П., Рудаченко С. Д. Революция и хлеб. М.: Мысль, 1990, с. 121, 122, 127, 133.)

В подобном положении оказывалась не только столица. По данным, приводимым жандармским генералом Спиридовичем, в сентябре 1917 года «продовольственные беспорядки имели место: 2 сентября в Житомире, 11–28-го — в Харькове, 12–15-го — в Тамбове, 12-го — в Уфе, 13-го — в Полтаве, 12-го — в Астрахани, 12-го — на Урале, 14-го — в Казани, 17–19-го — в Орле, 19-го — в Острогожске, Екатеринбурге и Бахмуте, 21-го — в Одессе, 24-го — в Кишинёве, 25–26-го — в Бендерах, 28-го — в Севастополе, 30-го — в Мелитопольском и Днепровском уездах Симферопольской губернии, в конце сентября — на Дону и по многим другим пунктам».

А в Ташкенте «начавшиеся 10 сентября 1917 на почве продовольствия беспорядки перешли в настоящий бунт», и для «подавления и покорения народившейся краевой советской власти правительству пришлось командировать в Ташкент целый карательный отряд, который 26 сентября положил конец восстанию» (Спиридович А. И. Большевизм: от зарождения до прихода к власти. М.: Эксмо — Алгоритм, 2005, с. 361–362).

Нужны ли здесь комментарии?

Не большевики довели Россию «до ручки», а бездарный царизм, начавший ненужную России войну, а затем — и бездарный «временный» режим, не способный решить больные проблемы, созданные царизмом. Ленин же получил от царизма и керенщины уже вдрызгразваленную страну.

СИТУАЦИЯ к осени 1917 года ухудшалась и, соответственно, обострялась. Можно привести ещё множество данных на сей счёт, но пора познакомить читателя с той из ленинских работ, из которой взят приведённый выше прогноз насчёт того, что России грозит неминуемая катастрофа. Эта работа так и называется: «Грозящая катастрофа и как с ней бороться», и Ленин писал её с 10 (23) по 14 (27) сентября 1917 года в Гельсингфорсе, в подполье.

Причём, как это у Ленина бывало неоднократно, он поставил точный политический диагноз не только текущей ситуации в России осенью 1917 года. То, что написал тогда Ленин, может стать если не завтрашним, то послезавтрашним днём уже современной России в XXI веке!

В газете «Рабочий путь» № 25 от 14 сентября (1 октября) 1917 года были опубликованы две заключительные главы «Грозящей катастрофы», а через несколько дней вся она была издана отдельной брошюрой.

Вот названия её разделов: «Голод надвигается»; «Полная бездеятельность правительства»; «Общеизвестность и лёгкость мер контроля»; «Национализация банков»; «Национализация синдикатов»; «Отмена коммерческой тайны»; «Регулирование потребления»; «Разрушение работы демократических организаций правительством»; «Финансовый крах и меры против него»; «Можно ли идти вперёд, боясь идти к социализму?»; «Борьба с разрухой и война»; «Революционная демократия и революционный пролетариат».

Не могу не заметить, что вопрос: «Можно ли идти вперёд, боясь идти к социализму?», безусловно, будет становиться всё более насущным и для нынешней России — через сто лет после того, как он был поставлен впервые!

Ленин писал (все отточия на месте пропусков убраны для удобства читателя, но он сам может при желании познакомиться с мыслями Ленина, прочтя страницы 151–199 тома 34 5-го издания Полного собрания сочинений):

«России грозит неминуемая катастрофа. Об этом уже говорилось во всех газетах бесчисленное количество раз.

Все это говорят. Все это признают. Все это решили.

И ничего не делается.

Прошло полгода революции. Катастрофа надвинулась ещё ближе. Дошло до массовой безработицы. Подумать только: в стране бестоварье, страна гибнет от недостатка продуктов, от недостатка рабочих рук, при достаточном количестве хлеба и сырья, — и в такой стране, в такой критический момент выросла массовая безработица! Какое ещё нужно доказательство того, что за полгода революции (которую иногда называют великой, но которую пока что справедливее было бы, пожалуй, назвать гнилой), при демократической республике, при обилии союзов, органов, учреждений, горделиво именующих себя «революционно-демократическими», на деле ровнёхонько ничего серьёзного против катастрофы не сделано.