они виделись часто, его впечатление о том, что Сергей изменился, оставалось прежним. Внешняя теплота их отношений сохранилась, однако Ивнев писал: «наши отношения были совершенно лишены каких-либо чувств. Я не понимал Есенина. Между нами была дистанция».

Хотя Есенин и изменился, этот период был одним из самых плодотворных в его творческой жизни, и «как только он заканчивал стихотворение, то тут же печатал его».

Вот такой была жизнь и карьера уже известного молодого поэта к тому моменту, когда Айседора встретилась с ним.

Она была тронута его красотой, его ранимым видом и гордостью в том, что касалось его работы. Соотечественники Есенина убеждали Айседору в его гениальности, и она сама видела ее признаки. Его облик молодого безоружного Давида, бесстрашно бросающегося на битву с Голиафом, возможно, напоминал танцовщице саму себя на заре карьеры. Как старый боец, на долю которого выпало множество ударов, она всем сердцем хотела быть рядом с ним.

Он, в свою очередь, несмотря на ее полную фигуру и разницу в возрасте, тоже был сильно увлечен Айседорой. Тот факт, что она была знаменита, лишь усиливал его интерес к ней. «Он, ревниво относящийся к любому мужчине, который казался ему в чем-то его превосходящим, совершенно не переживал, что рядом с ним находилась столь известная женщина, поскольку у него всегда оставалось еще и мужское превосходство», — тонко замечала Франциска де Грааф. Так или иначе, но, встретившись с ним, Айседора с восхищением и симпатией отнеслась к его творчеству, так что это не могло пробудить в нем никакого духа соперничества. Поскольку они не знали никакого общего языка, Айседора решила выучить русский.

(«Он просто читает мне свои стихи, — говорила Айседора Шнейдеру. — Я ничего не понимаю, но слушаю: это музыка!»)9 Во время второго занятия она заявила пожилой женщине, которая преподавала ей русский язык, что она не видит необходимости учить фразы типа «красный карандаш лежит на парте». Вместо этого она потребовала: «Вы бы лучше научили меня, что я должна сказать красивому молодому человеку, если я хочу поцеловать его, и тому подобным вещам»10.

Некоторые из друзей поэта, хотя и были изрядно удивлены столь сильными чувствами Есенина к Айседоре, все же могли найти им объяснение. Рюрик Ивнев, навещавший Есенина на Пречистенке, рассказывал, «она была умная и исключительная женщина. Она была необыкновенно привлекательна. Даже вне своего искусства она оставалась удивительно талантливой»11. А. М. Бабенчиков писал: «Дункан понимала поэта и по-своему… пыталась развеять… его отчаяние»12 Кроме того, Есенин чувствовал себя обделенным в связи с недавней женитьбой своего близкого друга Мариенгофа. Посвящая свое время и внимание Айседоре, он не только получал удовольствие, поскольку был увлечен ею, но и вызывал ревность у Мариенгофа13.

Однако чувства Есенина к Айседоре были подвержены частым переменам. «Временами он, казалось, любил ее изо всех сил, не оставляя ни на минуту одну, — замечал еще один друг Есенина, Иван Старцев14. — А иногда он держался сам по себе, обращаясь к ней лишь изредка, жестоко, грубо, порой даже бил ее и ругал последними уличными словами. В такие моменты Айседора была особенно терпелива и нежна, пытаясь успокоить Есенина любыми способами».

Однажды, когда Есенин отсутствовал на Пречистенке три дня, не известив Айседору, где он, танцовщица послала Старцеву записку, переведенную на русский Шнейдером, в которой писала, как сильно она волнуется, и заключала: «Не думайте, что вам пишет влюбленная девчонка, нет, это материнская забота и естественное волнение»15. Временами сознание того, что он окутан заботой, видимо, раздражало Есенина, который всегда был независимым и одиноким по натуре.

Кроме того, частые смены его настроений были вызваны не только защитной реакцией, но и его запоями. Друзья Есенина тоже испытывали на себе внезапные перемены его настроений. Валентин Вольпин16, еще один его друг, писал:

«Его взаимоотношения с людьми, когда он был трезв, оставались теплыми, радушными, он целовал при встрече своих близких друзей, крепко жал им руки и подтверждал свою любовь к ним улыбкой, чистой, как у детей… С другой стороны, когда он был пьян, в него вселялось зло, неутолимый жар, и в этом состоянии он разговаривал грубо, был совершенно невыносим, бесконечно нахваливал собственный талант и не терпел никаких возражений. Иногда такое настроение сменялось длительным периодом меланхолии и сентиментальности, сопровождаемыми жалобами на судьбу и неудачу, которая, по его мнению, преследовала его».

Однако все это не мешало людям иметь о нем хорошее мнение.

«Он… прощал все обиды, материальные убытки, оскорбления, даже преступления, если знал, что тот, кто совершил это, в глубине души заботится о нем»17.

Хотя Есенин и был революционером, коммунистом он не был никогда. В первом из своих автобиографических очерков он писал: «Я никогда не вступал в Российскую коммунистическую партию, потому что был гораздо левее». На самом же деле он был слишком индивидуалистом, чтобы вступать в какую-либо партию. В то же время он чувствовал, что существовал конфликт между индустриализацией, которая проводилась в новой России, и традиционным деревенским укладом, который, как он боялся, может быть уничтожен новой Россией. Этот конфликт он выразил в своем стихотворении «Сорокоуст» (1920), в трогательном образе маленького жеребенка, напрасно пытающегося обогнать поезд. Он написал своему другу о случае, в результате которого родилось это стихотворение:

«Во время этой поездки видим, за паровозом что есть силы скачет маленький жеребенок. Так скачет, что нам сразу стало ясно, что он почему-то вздумал обогнать его. Бежал он очень долго, но под конец стал уставать, и на какой-то станции его поймали. Эпизод для кого-то незначительный, а для меня он говорит очень много. Конь стальной победил коня живого. И этот маленький жеребенок стал для меня наглядным дорогим вымирающим образом деревни… Она и в революции нашей страшно походит на этого жеребенка тягательством живой силы с железной… Мне очень грустно сейчас, что история переживает тяжелую эпоху умерщвления личности, как живого, ведь идет совершенно не тот социализм, о котором я думал, а определенный и нарочитый, как какой-нибудь остров Елены, без славы и мечтаний. Тесно в нем живому…»19

Не всем друзьям Есенина пришлась по душе его связь с Айседорой. Возможно, им не нравилось, что она была намного старше его и почти не говорила по-русски, а возможно, они просто боялись, что она вмешается в их веселую жизнь с Сергеем, поэтому некоторые из них всеми силами старались отвлечь его от танцовщицы. Однажды, желая разлучить их, они подбили Есенина на неожиданную поездку в Ростов-на-Дону с его другом Кобаловым. Однако вскоре