Удары молотка были опасно громкими, но ему удалось уже с третьей попытки разрубить шов, не причинив Илару существенного вреда. Потребовались совместные их с Алеком усилия, чтобы разогнуть ошейник настолько, чтобы Илар смог окончательно высвободиться из него. На месте старого золотого ожерелья, которое так долго носил Илар, осталась полоска незагорелой кожи, и ещё более широкая красная полоса — от нового ошейника. Серегил спохватился, что едва удержался от того, чтобы погладить пальцами эту его полоску.

Илар поднял руку к горлу.

— Так странно не чувствовать на себе этого. Спасибо вам.

— Это была всего лишь необходимость, — грубо ответил Серегил. — Ты следующий, Алек.

Когда и с этим было покончено, он вручил Алеку инструменты и затаил дыхание, пока тот боролся с его ненавистной полоской металла. Когда ошейник был снят, он тоже с благодарностью потер свою шею:

— Так-то лучше!

Илар тоже все еще растирал шею, но теперь он выглядел более испуганным, чем довольным.

— В чем дело? Уже скучаешь по нему?

Илар задрожал.

— Если нас поймают без них…

— Если нас поймают, это уже не будет иметь никакого значения.

Он оставил Алека, а сам закопал обломки ошейников и вернул инструменты туда, где нашел их, не желая оставлять ни малейшей зацепки. Пробираясь обратно к саду, он опять припомнил благодарную улыбку Илара.

"Что это со мной такое?"

Они снова отправились в путь, держа курс на восток, подальше от Риги.

— Что ты делаешь? — воскликнул Илар, немедленно вмешавшись: — Майсена находится на севере, надо держаться побережья! Ты же ведешь нас ещё глубже в Пленимар.

— Так оставайся тут, — процедил Серегил. — Я знал, что мне следовало убить тебя раньше.

Так как он угрожающе остановился, Илар попятился, и дальше шел за ними, храня угрюмое молчание.

Алек поймал взгляд Серегила и сделал едва заметный знак: "Ауренен"? Серегил кивнул. Если бы им удалось добраться до Пролива и украсть лодку, они смогли бы пересечь море и доплыть до Вирессы, а ещё лучше, вдоль берега — до Гедре, где без сомнения, их ждал более теплый прием.

Он мрачно глянул на рекаро. А что будет с тобой?

* * *

Алек, лучше ориентировавшийся вне городских стен, чем остальные, взял инициативу на себя. Облака растаяли и он, следя, чтобы созвездие Большого Охотника находилось точно позади левого плеча, повел их на восток. Почти невесомый, Себранн его не беспокоил, как и странная прохлада, исходившая от его тельца вместо тепла. Что действительно его волновало, так это грозившая в любую минуту взорваться напряженность, нависшая над всеми ними.

Ночной воздух был настолько холоден, что от дыхания перед лицами вился парок. Местность была слишком скудной, чтобы предоставить им кров или подходящее убежище. Деревья встречались редко, а немногие деревушки, которые им случилось проходить мимо, были совсем крохотными.

Серегил был мрачен, Кенир же предусмотрительно держал язык за зубами, хотя было видно, что каждый шаг причиняет ему боль. Алек ощущал, что напряженность буквально высекает искры между этими двоими. Впрочем, неудивительно, если он правильно понял слова Ахмола и Ихакобина. Он постарался сосредоточиться на пути, что им предстояло проделать, но его сердце находилось в смятении. Он не так представлял себе воссоединение со своим тали: Серегил держался на расстоянии, и его столь же очевидно смущало присутствие Себранна, как сжигала ненависть к Кениру.

Алек чувствовал себя так, как будто его предали. Не достаточно ли было моментов, когда Кенир лгал ему? Но глубоко внутри, он также сожалел о том, что сбываются его худшие подозрения относительно этого человека. Тем не менее, когда Кенир начал отставать, именно Серегил, задержался и протянул руку, чтобы помочь ему.

— Теперь убьешь меня? — расслышал Алек шепот Кенира.

— Заткнись и шевели ногами, — огрызнулся Серегил, не оборачиваясь.

Они прошли ещё милю или около того, когда он услышал журчание воды. Свернув на звук, он тут же обнаружил маленький ручеек. Алек опустил Себранна на землю и потянулся, расправляя затекшие плечи. Илар упал, как подкошенный, дрожа от изнеможения.

Ключевая вода была сладкой и ломила зубы. Они утолили жажду и уселись отдохнуть. Серегил устроился возле Алека, обнял его, совершенно не заботясь о том, что подумают остальные. Алек в ответ прижался к нему. Кенир искоса наблюдал за ними с выражением голодной собаки.

Алек сверкнул глазами в его сторону.

— Ты всё это время всё знал, и лгал мне.

— Я… я просто не осмеливался сказать, — запинаясь, пробормотал Кенир. — Я не мог, когда нас держали в том доме. Когда илбан освободил бы меня, я бы всё объяснил тебе.

— Не сомневаюсь, что ты бы так и сделал, с превеликим удовольствием, — отозвался Серегил слишком ровным голосом, не предвещавшим обычно ничего хорошего: — Ты много о чем умолчал, не так ли? Алек. Хочу представить тебе моего старинного приятеля. Это Илар-и-Сонтир.

Какое-то время Алек находился в оцепенении. Затем кусочки головоломки начали складываться.

— Но тогда… почему он до сих пор жив?!

Серегил вздохнул.

— Когда я сам пойму это, я отвечу.

Но Алек его уже не слушал. Он вскочил на ноги, выхватил меч, и ринулся на раба, сжавшегося в комок.

— Илар? Илар! Ах ты, ублюдок! Эта ложка, и все эти прогулки… Так ты играл со мной и врал мне, а сам всё это время…

Серегил перехватил его руку прежде, чем он успел сделать выпад в сторону Илара, прижал руки Алека к бокам, крепко обхватив его поперек груди, пока тот отчаянно пытался освободиться.

— Послушай меня! Прямо сейчас нам следует отыскать место, где укрыться до восхода солнца.

Серегил торопился и зашептал в самое ухо Алека:

— Ты тоже поверь мне, тали.

Алек опустил меч, но всякое сострадание, которое он чувствовал к своему мнимому защитнику, теперь улетучилось. Отныне Илар был предателем и для него тоже.

Серегил взял Алека за руку и отвел в сторонку.

— Пусть всё идет своим чередом, тали, — прошептал Серегил. — Илар всегда гладко стелет, такова его натура. Что бы ни было между вами…

— Так ты полагаешь, что что-то было? — пробормотал уязвленный Алек.

— Я видел, как вы оба прогуливались по саду, внизу возле бассейна с рыбками, — сказал Серегил, и голос выдал, как больно ему говорить об этом.

Алек взял его за руку.

— Он пытался совратить меня, да. Но даже при том, что тогда я ещё доверял ему, я не предал бы тебя. У меня не было даже малейшего искушения сделать это.

Серегил провел пятерней по обкромсанным волосам, как делал обычно, когда ему было особенно неуютно или когда сердился.