— Да всё в порядке. Просто…я помню, каким он был когда-то, и каков он и теперь ещё…

— И всё же ты не убил его?

— Не ты ли остановил меня, вспомни?

Алек гневно сжал кулаки.

— Теперь-то мы должны сделать это, или тащить его за собой, чтобы он не выдал нас.

Даже в сумерках он смог разглядеть напряженную косую усмешку Серегила.

— Я никогда не был хладнокровным убийцей, так же как и ты, Алек. Полагаю, мы повязаны с ним, по крайней мере до тех пор, пока не окажемся так далеко от Ихакобина, что это не станет иметь для нас значения.

— Я все равно не понимаю. Ты всегда говорил, что убьешь его, только покажись он тебе на глаза!

Серегил покачал головой.

— Я видел его шрамы, тали, и то, что с ним сотворили за все эти годы. Он уже не тот человек, которого я помнил. Он… сломлен.

— Так ты что, пожалел его?

— Я удивлен не меньше. Но что я мог сделать с ним такого, чего уже не сделала с ним жизнь здесь?

Алек выдержал паузу, пытаясь осознать его слова.

— Значит, ты был с ним все время, что мы были в разлуке?

— Нет, поначалу не был. Одна старуха ухаживала за мной, пока я был болен.

— Я видел тебя на корабле. Я даже решил, что ты умер.

— Будь оно проклято, я и в самом деле едва не умер от магии, которую они наложили на меня. Я не знаю, как долго я был в забытьи и что он делал со мною всё то время, но когда я очнулся, возле меня ещё долго была только та старуха. Илар появился позже, после того, как удостоверился, что я видел вас вместе в саду.

— Вот ублюдок! — прошипел Алек. — Как он с тобой обращался?

— Я был целиком в его власти, и он как мог, наслаждался этим.

Алеку показалось, что он уловил легкую дрожь в голосе своего возлюбленного.

— Он насиловал тебя…

— Ты же видел, что они сделали с ним. Но если бы потребовалось и это, чтобы добраться до тебя, я не задумался бы ни на секунду.

Серегил снова притянул его к себе:

— Ты стал бы меня ненавидеть после такого?

Алек заглянул в собственное сердце.

— Нет, — пробормотал он, и ощутил, как облегченно выдохнул Серегил.

— Кроме того, я же напал на него при первой возможности, — добавил Серегил, явно довольный этим. — После этого он уже знал, что я убью его, стоит ему отпустить охрану. Кем бы ни был Илар, он не дурак. Ну же, пойдём. Нам нужно поискать ночлег.

— Как далеко до Пролива?

— Я не совсем уверен, но если мы завтра повернем на юг, мы должны упереться прямо в него.

— А потом?

Серегил ответил ему кривой усмешкой.

— Будем принимать то, что посылает Светоносный. Надеюсь, это окажется хорошая и быстроходная лодка, а, как считаешь? Удачи в сумерках, Алек! А она, кажется, не изменяла нам до сих пор.

— И при свете дня, — пробормотал Алек, очень рассчитывая, что Бессмертный, которго они сейчас помянули, их услышал.

Когда они двинулись дальше, Серегил был отчасти готов к тому, что Алек снова займется рекаро или же опять накинется на Илара. Вместо этого, едва тот отстал, Алек возобновил их более ранний разговор:

— Так кто, по-твоему, с наибольшей вероятностью сдал нас Ихакобину? Королева или Улан-и-Сатхил?

— Понятия не имею. Возможно оба. Но имея достаточно времени, чтобы обдумать этот вопрос, я сказал бы, что, если Королева искала повод подвергнуть сомнению лояльность своей сестры, наше исчезновение с единственным официальным письмом могло бы оказаться весьма кстати.

— А как насчёт Принца Коратана? Мог бы он так поступить с тобой?

Серегил нахмурился.

— Я не стал бы так думать, но кто знает? Если всё на самом деле так плохо, нам нет смысла возвращаться в Скалу.

— Как думаешь, Микаму уже известно, что мы угодили в неприятности? Теро же должен был обратить внимание на то, что что-то не так, когда не пришли остальные сообщения?

— Мы не можем быть уверены, что они не получали их, Алек. Тот, кто нас захватил, мог обнаружить жезлы и воспользоваться ими. Нет никакой возможности узнать это сейчас. Нам надо рассчитывать лишь на себя, тали. На нас двоих.

Алек пожал плечами.

— Ну что ж, мы свободны, и мы вместе. Уже неплохо для начала.

Широкая улыбка Серегила была самым лучшим ему ответом.

СЛЕДУЯ ЗА МАГИЧЕСКИМ ОКОМ ТЕРО, они с Микамом под видом путешественников вступили в Вирессу и тут же затерялись в толпе одного из нищих кварталов в районе порта. Они очень быстро нашли ту таверну под щитом с драконом и змеей, оказавшуюся весьма убогим и грязным местечком, завсегдатаями которого были скаланские и пленимарские матросы, зенгатские торговцы и прочие отбросы общества. Фейе там не встречались, если не считать самого хозяина — одноглазого голинильца по имени Варит. Он был таким же грязным и имел столь же сомнительную репутацию, что и большинство из его посетителей, отличаясь от них лишь отсутствием растительности на лице да замызганным коричнево-белым сенгаи. Кухарки и поварята все были иностранцы, как и шлюхи, выискивавшие между столиков себе клиентов.

Микам остановился на пороге, сморщив нос от ударившего в лицо запаха табака и немытых тел, и пробормотал:

— Я представлял себе Ауренен несколько иначе.

— Порт Вирессы — особое местечко, тут полно всякой швали.

Микам поправил пояс с мечом, предупреждая возможных злоумышленников.

— Ну что ж. Я знаю, как следует здесь себя вести.

Они уселись за маленький столик, и Микам заказал проходившей мимо кухарке кувшинчик тураба, показав ей краешек серебряногй монеты в пол-сестерция и одарив распутной улыбкой. Ответная улыбка женщины была ослепительной и фальшивой, как медный пятак, но она живо принесла им пиво и уселась на колено к Микаму.

— По говору чую, драгоценные мои, что вы из Скалы, — промурлыкала она, не сводя глаз с серебряной монетки.

У неё самой был рижский акцент и темные, острые глаза. Микам сунул монетку между ее полных грудей и ущипнул ее за бедро, в то время как Теро косился на них с плохо скрываемым удивлением.

— Я проделал длинный путь от своего дома, моя девочка и всегда так приятно встретить симпатичную мордашку. Даже если она слишком молода для такого старика, как я.

Женщина, которая давно уже не была слишком молода для кого бы то ни было, жеманно выгнулась и погладила его небритую щеку.

— Ах Вы, чаровник. Не хотите ли снять комнату на ночь для Вас и вашего друга?

Она сверкнула в сторону Теро своими черными глазами, заставив молодого человека залиться смущенным румянцем.