— Схватили! Взяли друга твоего в полицейский участок! Выручать надо! Беги! Поспешай!

Купец недоуменно уставился на него, стараясь понять, о чем пытается втолковать ему незнакомый человек, и осторожно спросил:

— Чего хотел? Нет ничего, товар продал, — и развел для убедительности руками.

— Полиция! Друг твой в полицию попал! — вновь повторил все Иван и помахал рукой в ту сторону, куда увели первого купца.

— Полиция… — наконец дошло до того. — Зачем, дорогой, так говоришь Моя честный купец, зачем полиция?

— Друг твой в полиции, — Ванька начал терять терпение и опасаться, что полицейские, разобравшись, выпустят армянина, и тот вскоре явится сюда и испортит задуманное. Он умоляюще глянул на Камчатку, который стоял рядом и молчал.

— В острог посадили, — попытался помочь тот и поднес к своему лицу перекрещенные четыре пальца, изображая решетку.

— Острог?.. Полиция?.. — еще раз переспросил армянин и хлопнул себя по лбу, вскочил и кинулся в лавку.

— Сейчас, погоди, выручать кинется, — самодовольно улыбнулся Иван.

Вышло так, как он и предполагал: армянин выскочил из лавки с большим замком в руках, бросил торопливо взгляд на Ивана и Петра, благодарственно кивнул им и замкнул дверь, засунув ключ поглубже в карман, и припустился в сторону полицейского участка, находящегося на противоположном конце обширной площади, занятой под торговлю. Как только он затерялся меж других лавок и палаток, Каин кивнул на замок, приказав Петру:

— А ну, покажи, на что ты способен. Сказывал, будто бы любой замок отомкнуть можешь. Вот и давай.

— Мог бы и пораньше предупредить, — обиженно отозвался тот и, подойдя к двери, принялся рассматривать огромный замок, замыкавший толстую кованую щеколду. — Без инструмента не отворить, — покачал он головой через некоторое время. — Однако, мы иначе попробуем, коль получится, — с этими словами он вдел в дужку замка рукоять дубинки и круто повернул ее. Раздался треск дерева, но щеколда не поддалась. Тогда Камчатка изо всех сил навалился грудью на дубинку, и треск перешел в хруст, потом жалобно запищало дерево, и щеколда отвалилась от двери, обнажив развороченные доски.

— Готово, — распахнул он дверь.

— Стой здесь, — приказал Иван и, оглянувшись для верности по сторонам, проскользнул внутрь лавки. Ему сразу бросилась в глаза рогожа, лежащая подле деревянного ларя. Он приподнял ее и увидел толстый кожаный кошель, который чуть звякнул, когда Иван приподнял его и потряс. Спрятав его под одеждой, он быстро оглядел лавку, но, кроме грязной одежды, нескольких пар сапог, пустых кулей и мешков, ничего не обнаружил. Внутри был стойкий запах, тот, что остается после людского пребывания, когда в помещении живут не один день. Искать еще что–то не имело смысла, и Иван выбрался наружу, вновь глянул по сторонам; все было тихо. Никто не бежал к ним, не кричал о грабеже.

— Ходу, — не разжимая губ, приказал он Камчатке, — встретимся вечером.

— Понял, — ответил тот ему и, не оборачиваясь, направился в сторону торговых рядов.

Иван шел к постоялому двору и явственно ощущал, как золотые монеты с каждым шагом становятся все более тяжелыми и даже как будто начинают жечь грудь. Ему вспомнились воровские рассказы о заговоренном золоте, которое, оказавшись в чужих руках, расплавлялось и прожигало насквозь грабителя. А армяне — известные чернокнижники… Они черны, как исчадие ада, настоящие колдуны… Про них всякое болтают… могли и заговорить монеты, кто их знает. Захотелось спрятаться в укромном месте и внимательно ощупать те монеты, а вдруг да они расплавляются не сразу, а постепенно.

Ванька Каин закрутился на месте, огляделся, но найти на многотысячной ярмарке укромный уголок нечего было и думать. А монеты жгли и жгли грудь. Он передвинул их под камзолом поближе к животу и чуть не вскрикнул от боли, до того нестерпим стал жар.

— Тетка, дай напиться, — попросил он пожилую женщину, что торговала холодным квасом вразнос.

— На, мил человек, — протянула она ему с готовностью кружку.

— Благодарствую, — Иван расплатился и, сделав несколько глотков, вылил остатки кваса себе за пазуху, — жарко чего–то, — пояснил раскрывшей от удивления рот торговке.

— Ага, — согласилась она, не сводя глаз с мокрого парня, — печет нынче. Шел бы лучше на речку да и выкупался, сразу бы полегчало.

— Далеко идти, — отмахнулся Иван, думая о своем. От монет надо было срочно как–то избавляться, иначе они довели бы его до сумасшествия. Расталкивая торговцев и покупателей, он круто врезался в толпу и пошел через всю ярмарку, ускоряя шаг.

Наконец он нашел почти безлюдное место, недалеко от конного ряда, где имелась небольшая полянка для испытания лошадей, покрытая навозом, изрытая конскими копытами. Недолго раздумывая, он присел на корточки и осторожно извлек кошель. Теперь он казался ему необычайно тяжелым, не менее полпуда весом. Иван бросил его на землю и уселся сверху.

— Эй, поберегись, — раздался сзади окрик, и мимо него прогарцевал верхом на вороном жеребце усатый наездник. — Затопчут ведь, — крикнул, не оборачиваясь.

— Сам знаю, — ни к кому не обращаясь, ответил Иван. Теперь, сидя на кошеле, его стало беспокоить, что армян, наверное, уже отпустили, и они, найдя свою лавку ограбленной, могли кинуться искать его. А тот армянин, которому он объяснял, что компаньон его в участке, мог запомнить, да не то что мог, а наверняка запомнил его в лицо. Если купец не круглый дурак, то быстро сообразит, чьих это рук дело, и заявит о нем в полицию "Идти к себе на постоялый двор опасно, могут схватить, — подумал он, — надо бы где–то спрятать эти злополучные деньги. Но где?"

И тут ему пришла в голову спасительная мысль, и он начал незаметно разгребать землю рядом с собой. Песчаная почва поддавалась довольно легко, и скоро была готова небольшая ямка, куда он и задвинул кошель и завалил его землей, прихлопал сверху и для верности воткнул веточку на месте своей захоронки.

Облегченно вздохнув, он встал с земли, оглянулся по сторонам: вроде, никто не заметил, как он освободился от кошеля, все были настолько увлечены торгом, что, казалось, появись на ярмарке дикий медведь, и то не сразу обратят на него внимание. Иван расстегнул чуть камзол и увидел большое красное пятно на животе… Значит, не сказки это про заговоренные деньги?! Так оно и есть на самом деле! Вот те на! Но теперь он пальцем не дотронется до проклятых монет, пропади они пропадом, а поручит носить их тому же Камчатке или Гришке Хомяку.

Вдруг через то место, где только что сидел Иван, проскакал все тот же верховой, горяча жеребца. Тот копытом попал точно в бугорок ванькиной захоронки и начисто снес веточку–метку.

— Куда прешь! — заорал Иван и кинулся наперерез коню, чуть не угодив в очередной раз под копыта.

— Уйди прочь, дурачина! — едва успел отвернуть жеребца мужик. — Откуда ты только тут взялся? Уйди от греха, — и умчался дальше.

— А торгую я здесь, — крикнул ему вслед Иван. И неожиданно его оценило. Он торопливо пересчитал оказавшиеся с ним деньги и заспешил обратно, в сторону торговых рядов.