– Он рассказал тебе, я знаю! – воскликнула она высоко и пронзительно. – Ты обсуждала меня с моим собственным мужем, наговорила ему лжи и добилась того, что он не любит меня, как раньше!

– Мы не говорим о тебе, это слишком скучное занятие. Мы стараемся делать вид, что тебя вообще не существует, вот и все.

Подбросив в костер «новых дров», я решила, что он уже хорошо разгорелся и теперь можно валить в него все гнилье, припасенное с первого дня моего появления в этом доме. Я не забыла и не простила ни одного грубого слова, ни одной пощечины, ни одного разбитого в кровь носа, ни одного синяка под глазом. Сейчас все это скопилось и взорвется искрами.

– Китти, я больше не собираюсь называть тебя мамой, потому что ты никогда не была и никогда не будешь моей мамой. Ты – Китти-парикмахер. Китти – учитель по псевдокерамике.

Я повернулась волчком на каблуке серебряной сандалии и показала пальцем на ряд полок и тут же залилась смехом, причем смеялась я искренне, словно получала от этого удовольствие. Хотя удовольствия на самом деле было мало, так – показная бравада.

– А в этих запертых шкафах находятся готовые формы, профессиональные, Китти, тысячи купленных тобой форм. На ящиках, которые присылают, стоят грузовые отметки. Так что ты не создатель этих животных! Ты покупаешь формы, заливаешь глиной – и готово. Потом демонстрируешь эти изделия как свои авторские, а ведь это подделка! За это на тебя могут и в суд подать.

Китти сделалась неестественно спокойной.

Это должно было послужить мне предупреждением замолчать. Но я больше двух лет носила в себе возмущение этой женщиной, и теперь оно вырывалось из меня наружу, как будто Китти была комбинацией отца со всем тем, что отравляло мне жизнь.

– Это Кэл рассказал тебе, – мертвенно-спокойным голосом произнесла Китти. – Кэл… предал… меня.

– Нет. – Я полезла в ящик своего стола и вытащила оттуда маленький медный ключ. – Я нашла его, когда убиралась в этой комнате, и не могла не открыть и не посмотреть в шкафах, которые ты всегда держишь запертыми.

Китти улыбнулась, да такой милой улыбкой, что милее нельзя.

– Да что ты понимаешь в искусстве, деревня несчастная? Формы – их делала я. И отсылала хорошим клиентам. А закрытыми держу, чтобы никто, вроде тебя, не украл моих идей.

Мне-то какое дело?

Пусть хоть небо обрушится на землю, пусть океан вспухнет от дождей и смоет с лица земли Кэндлуик, утащит его на дно океана и оставит навеки рядом с Атлантидой – мне-то какое дело до всего этого?! Теперь, когда погода теплая, я могу уехать отсюда. Могу добраться на попутных машинах. Выживу. Я теперь крепкая. Так или иначе я доберусь до Уиннерроу, а там вырву у преподобного Вайса Фанни, разыщу Тома, спасу Кейта и Нашу Джейн. Я придумала, как мы можем выжить.

И, чтобы доказать свою силу и решительность, я засунула подальше под кровать куклу, потом нарочно завалилась на кровать и легла на бок, потом взяла подушку и обняла ее. И тогда до меня дошло – раньше я об этом не думала, – я поняла, что за грех подозревала за мной Китти. Девочки в школе иногда говорили о таких вещах – как они доставляют себе удовольствие, и я дурашливо закинула ногу на подушку и стала тереться об нее.

Это длилось пару мгновений.

Сильные руки подхватили меня под мышки и сдернули с кровати. Я завизжала и попыталась вырваться из рук Китти, стараясь извернуться и достать до ее лица или нанести какое-нибудь другое повреждение, из-за которого она выпустила бы меня. Но это была борьба котенка, попавшего в лапы к могучему тигру. Китти поволокла меня вниз по лестнице, в столовую, которую я украсила к вечеринке, потом подняла меня и бухнула на твердый стеклянный стол.

– На столе останутся отпечатки пальцев, – с насмешкой промолвила я, до идиотизма бесстрашная перед лицом самого злейшего врага, какой у меня когда-либо был. – Все, хватит мне полировать твои столы, хватит готовить тебе еду, хватит вылизывать твой дурацкий дом, в котором собралось стадо этих аляповатых зверей.

– Замолчи!

– Не хочу молчать! Должна же я когда-то все сказать! Я ненавижу тебя, Китти Деннисон! А я могла бы любить, если бы ты дала мне хоть минимальное основание для этого. Я ненавижу тебя за все, что ты делала со мной! Ты никому не даешь шанса полюбить тебя, даже собственному мужу. Если кто любит тебя, ты делаешь человеку такие гадкие вещи, что восстанавливаешь его против себя и он воспринимает тебя такой, какая ты и есть – ненормальной!

– Помолчи. – Удивительно, насколько спокойно она это произнесла. – Не двигайся со стола, сиди здесь. Я сейчас приду.

Китти исчезла.

Теперь можно бежать. Выскочить за дверь и сказать «прощай» дому в Кэндлуике. На магистральном шоссе я могу сесть на попутную машину. И тут же у меня перед глазами возникли фотографии из утренних газет – две девушки у автострады, изнасилованные и убитые.

Проглотив застрявший в горле комок, я замерла в нерешительности, сожалея – слишком поздно – о сказанном. Однако я не стану проявлять трусость и сбегать. Я буду сидеть, чтобы показать Китти, что не боюсь ее. Пусть делает, что хочет. Хотя она вряд ли сможет сделать хуже, чем уже сделала.

– Поедем домой, посетим Уиннерроу, – сказала Китти неприятно монотонным голосом. – Съездим, ты увидишь свою сестру Фанни и деда. А я взгляну на свою сестру Мэйзи, на брата Дэнни. Поеду прикоснусь к своим корням и снова повторю свою клятву: не быть такими, как они. Тебя покажу. Я не хочу, чтобы ты была некрасивой, словно я тебе не уделяю никакого внимания. Ты выросла и стала даже красивее, чем я думала. Тамошние парни, вся эта грязная деревенщина, будут стараться добраться до тебя. Так что я думаю спасти тебя от самого плохого, что есть в тебе. Но знай, что с нынешнего дня и дальше ты не должна выходить из повиновения мне. Чтобы больше ни разу этого не было. А если ты захочешь узнать, где твоя сестричка Наша Джейн и что случилось с братиком по имени Кейт, будешь делать, как я скажу. Я знаю, где они и у кого они.

– Ты знаешь, где они? Ты вправду знаешь? – Я пришла в возбуждение, забыв обо всем, что наговорила тут Китти, чтобы разозлить ее.

– Небо не знает, где находится солнце? Дерево не знает, где его корни? Конечно, знаю. В Уиннерроу нет секретов, особенно если ты сама из тех. А они считают, что я своя.

– Китти, где они, скажи, пожалуйста! Я должна разыскать их, пока и Наша Джейн и Кейт не забыли, что я существую. Ну скажи! Ну пожалуйста! Я знаю, я вела себя сейчас страшно некрасиво, но и ты тоже, Китти. Пожалуйста, Китти!

– Пожалуйста, кто? О, Господи!

Так не хотелось произносить это. Я заерзала на стекле и так крепко вцепилась в края, что если бы они не были обработаны, то мне, наверное, срезало бы пальцы.

– Но ты не моя мама.

– Скажи, как надо.

– Моя настоящая мама умерла, и Сара много лет была моей мачехой…