— Кажется, пока мы говорили только о Дуджеке, — осторожно вставил Тайскренн.

Лорна глотнула вина, поставила бокал и потерла зачесавшийся лоб.

— Дуджек — не враг, — устало произнесла она. — И никогда им не был.

— Не стоит забывать, адъюнктесса, что он был человеком императора.

— Сомневаться в его верности империи — значит оскорблять Дуджека. Учтите, он не потерпит оскорблений, и тогда он действительно может из защитника империи превратиться в ее врага. Однорукий — не просто командир. Сейчас в его подчинении десять тысяч солдат, а на будущий год их станет двадцать пять. Он не намерен уступать вашим нажимам. Думаете, в нем говорит гордость? Вряд ли. Если бы дело касалось только его, он не стал бы с вами связываться. Но вместе с ним вы пытаетесь загнать в угол еще десять тысяч, и если вы их разозлите, пеняйте на себя. А Дуджек их не бросит и не встанет на вашу сторону.

— В таком случае он окажется предателем.

— Нет. Он сознает свою ответственность за тех, чьими жизнями распоряжается. Дуджек — лучший командир империи. Если мы вынудим его обратиться против нас, предателями окажемся мы. Вам понятны мои слова?

На лбу Тайскренна обозначилась глубокая складка.

— Да, адъюнктесса, — тихо ответил он. — Я вполне вас понимаю.

Он поднял глаза на Лорну.

— Меня тяготит ноша, которую императрица возложила на мои плечи. Мне она не по силам. Я был бы рад, если бы меня избавили от этой ноши.

Последние слова Тайскренна заставили Лорну призадуматься. По природе своей маги никогда не отличались верностью делу, которому служили. Да и служили они больше из страха или из уважения, опять-таки порожденного страхом. Был когда-то один маг, отличавшийся верностью, — император.

— Послушайте, Тайскренн. В одном все мы единодушны: старая гвардия должна исчезнуть. Все, кто служил при императоре, продолжают цепляться за память о нем. Осознанно или неосознанно, они всегда будут для нас угрозой. Дуджек — исключение. Таких, как он, можно пересчитать по пальцам. Мы не должны их потерять. Участь остальных — смерть. Но мы не имеем права возбуждать в них подозрения. Если мы будем действовать слишком открыто и безрассудно, дело кончится восстанием, и оно погубит империю.

— Мы устранили всех, кроме Дуджека и Дырявого Паруса, — сказал Тайскренн. — Бурдюк с его взводом целиком принадлежит вам, адъюнктесса.

— Если повезет.

Верховного мага передернуло от этих слов.

— Есть какие-то сложности? — насторожилась Лорна.

Тайскренн встал.

— Каждую ночь я раскладываю колоду Драконов, — сказал он. — У меня не осталось сомнений — в наши смертные дела вмешались опонны. Расклад Дырявого Паруса только подтвердил мои подозрения.

— Она искусна в гадании? — резко спросила Лорна.

— Намного искуснее меня, — сознался Тайскренн.

— Как вы думаете, что заставило опоннов вмешаться?

— Даруджистан, — коротко ответил верховный маг.

Лорна даже закрыла глаза.

— Я боялась, что услышу это. Мы должны захватить Даруджистан. Любой ценой. Когда его богатства окажутся в наших руках, мы перебьем хребет всему Генабакису.

— Согласен, адъюнктесса. Но дела обстоят хуже, чем вы думаете. Подозреваю, что Бурдюк и Дырявый Парус находятся в сговоре.

— А что-нибудь слышно насчет капитана Парана?

— Ничего. Подозреваю, кто-то укрывает его. Или его тело. Я склонен думать, что он погиб, однако его душе еще предстоит пройти через ворота Клобука. Помешать этому может только маг.

— Дырявый Парус?

Тайскренн пожал плечами.

— Возможно. Хотелось бы знать, какова роль капитана во всех этих делах.

Лорна колебалась, говорить ли Тайскренну, потом все-таки решила сказать.

— Капитан был вовлечен в долгие и нелегкие поиски.

— В таком случае он, верно, нашел искомое, — сердито бросил верховный маг.

— Возможно, — не сводя с него глаз, ответила Лорна. — Скажите, а насколько сильна Дырявый Парус?

— У нее достаточно магической силы, чтобы стать верховной имперской колдуньей. У нее хватило сил выдержать нападение гончей и обратить эту бестию в бегство. Честно сказать, даже не знаю, как ей это удалось. Сомневаюсь, сумел бы я противостоять гончей.

— А если ей кто-то помогал? — вполголоса спросила Лорна.

— Я об этом как-то не подумал.

— Так задумайтесь. А теперь слушайте: императрица велела, чтобы вы продолжали начатое, но только не против Дуджека. Вы можете понадобиться здесь в качестве связующего звена на тот случай, если моя миссия в Даруджистане потерпит неудачу. И перестаньте совать нос в управление жизнью Крепыша. Более того, вы должны рассказать Дуджеку о вмешательстве опоннов. Если боги вмешались в дела смертных, Однорукий имеет право знать об этом, дабы учитывать их вмешательство в своих стратегических замыслах.

— Какие могут быть замыслы, если опонны вступили в игру?

— Оставьте это заботам Дуджека.

Лорна пристально поглядела на Тайскренна.

— Вам что-нибудь непонятно в этих распоряжениях?

— Скажу вам по правде, адъюнктесса: я испытываю громадное облегчение, — улыбнулся верховный маг.

Лорна понимающе кивнула.

— Что ж, прекрасно. А теперь распорядитесь насчет пристанища для меня и найдите мне обыкновенного толкового лекаря.

— Обязательно.

Тайскренн шагнул к дверям, но остановился и повернулся к Лорне.

— Как я рад, что вы здесь, адъюнктесса.

— Благодарю вас, верховный маг.

Когда он ушел, Лорна опустилась в кресло и мысленно перенеслась на девять лет назад. Она погрузилась в звуки и образы детства, отнюдь не связанные с беззаботными девчоночьими играми или шалостями. Воспоминания унесли Лорну в одну из страшных ночей, пережитых ею в Мышатнике — бедном квартале тогдашней имперской столицы Малаза… То был кошмар наяву. Она помнила кровь. Крови было много. Везде. Следом в памяти всплыли бледные, оцепеневшие лица матери, отца и старшего брата. Они не могли поверить, что остались живы и что кровь вокруг — чужая. Лорна давно, очень давно не касалась этих воспоминаний. И вот они вырвались, а вместе с ними — имя, шелестящее, словно сухие ветви на ветру.

— Дырявый Парус, — прошептала Лорна. — Дырявый Парус…

Колдунья нашла в себе силы подняться с постели. Сейчас она стояла у окна, опираясь рукой о раму, и смотрела на улицу, плотно забитую армейскими повозками. Повторяющийся изо дня в день грабеж местного населения, который квартирмейстеры именовали «пополнением запасов», шел полным ходом. Изгнание знати и просто богатых людей из их домов, где теперь размещались малазанские офицеры, закончилось еще несколько дней назад. Сложнее было устранить следы «лунного дождя». Ремесленники чинили повреждения в городских стенах, ставили новые створки на ворота и расчищали еще оставшиеся завалы.