— Мне ничего не вспомнить, — наконец сказал Паран. Это было почти правдой, однако под взглядом глаз, прикрытых тяжелыми веками, его правда почему-то выглядела ложью.

— Совсем ничего? — одними губами улыбнулась колдунья.

— Я помню… какой-то разговор, хотя мне кажется, в тот момент я был мертв.

— Но ты же услышал вращающуюся монету?

— Да, — обескураженным тоном признался капитан.

«Я не могу тебе сказать… я помню еще кое-что… Странный мир, призрачный желтый свет… стоны мертвых… голова смерти».

Дырявый Парус кивала, словно подтверждая его подозрения.

— В твою судьбу, капитан Паран, вмешался кто-то из богов. Он-то и вернул тебя к жизни. Только я сомневаюсь, чтобы боги так расщедрились ради тебя. Ты понимаешь, о чем я?

— Я кому-то понадобился, — достаточно спокойно ответил Паран.

— И тебя это не задевает? — удивилась Дырявый Парус.

Капитан пожал плечами и отвернулся.

— Знакомое дело, — пробормотал он.

— Понимаю, — тихо сказала колдунья. — Выходит, Бурдюк оказался прав. Ты не просто новый капитан, присланный в замену прежнему. Все куда сложнее.

— А это уже мое дело, — огрызнулся Паран, по-прежнему глядя в сторону.

Когда он вновь взглянул на колдунью, лицо его было мрачным.

— А какую роль играешь во всем этом ты? Ты выхаживала меня. Зачем? Чтобы услужить своему богу?

Дырявый Парус грубовато расхохоталась.

— Не совсем так. И роль моя была не ахти какая. О тебе позаботились опонны.

Паран одеревенел.

«Опонны? Шуты Судьбы, брат и сестра. Про них говорят: брат толкает, сестра тянет. Где же я их видел? В снах? Я помню голоса; они еще что-то сказали про… мой меч».

Капитан встрепенулся и подбежал к комоду. Наверху лежал его меч в ножнах. Паран дотронулся до рукоятки.

— Представляешь, я купил этот меч три года назад, а впервые пустил его в ход совсем недавно… против собаки.

— Ты это помнишь?

Паран поднял голову. В глазах колдуньи застыл страх, который она и не пыталась скрывать. Он кивнул, отвечая на ее вопрос, потом добавил:

— В тот день, когда я купил меч, я дал ему имя.

— Какое?

— Судьба, — ответил побледневший Паран и слегка улыбнулся.

Дырявый Парус закрыла глаза.

— Все уже было заранее вплетено в нити жизни. Но мне сдается, даже опонны не предполагали, что первой кровью, которую прольет твой меч, будет кровь гончей Тени.

Паран тоже закрыл глаза. Колдунья подтвердила его предчувствие: гончая Тени!

— У тебя уже были стычки с Хохолком? — вдруг спросила колдунья.

— Были. Пока только словесные.

— Остерегайся его, — сказала Дырявый Парус. — Хохолок безрассуден. Он движется по Пути Хаоса. Это страшный путь. Думаешь, почему я свалилась? Хохолок обрушил на меня силу Хаоса. Понимаешь, его Путь крайне враждебен моему. Учти, капитан: Хохолок — не просто деревяшка. Он жаждет властвовать и от этого теряет рассудок. Хохолок поклялся тебя убить.

Паран подвесил ножны к поясу.

— А какова его причастность ко всей этой заварухе? — спросил он.

— Насчет причастности я полностью уверена, но с какого бока — сказать не могу.

Паран понял, что колдунья либо недоговаривает, либо откровенно врет ему. Пусть. Не хочет говорить — не надо.

Кстати, Хохолок являлся сюда каждую ночь, поглядеть, в каком ты состоянии. Но уже две ночи подряд, как я не видел его деревянной морды.

— И сколько же дней я так провалялась?

— Наверное, шесть. Я совсем перестал ощущать ход времени. — Паран направился к двери. — Но вечно торчать здесь я не могу.

— Постой!

Паран улыбнулся.

— Ну хорошо, стою. Теперь скажи, почему мне нельзя отсюда уйти?

— Потому что ты мне еще нужен, — чуть помедлив, ответила колдунья.

— Зачем?

— Пойми, Хохолок боится вовсе не меня, — с трудом подбирая слова, сказала Дырявый Парус. — Он бы давно расправился со мной. Но ты… твой меч не позволяет ему этого сделать. Он видел, как ты ранил гончую Тени.

Паран мысленно выругался. Малознакомая… нет, совсем чужая женщина своим признанием добралась до таких глубин, куда он боялся заглядывать сам. И теперь оттуда хлынуло сочувствие к этой толстухе. Паран попытался занять оборону. Он твердил себе, что миссия важнее чего бы то ни было. Убеждал себя: он с лихвой вернул колдунье долг, если таковой существовал. Она же так и не сказала, почему его прятали здесь. Значит, не доверяет… Капитан бросал в бой все имевшиеся у него доводы, но они казались ему пустыми, затертыми словами.

— Если ты уйдешь, Хохолок меня убьет, — сказала колдунья.

— А как же охранительные заклинания? — на грани отчаяния спросил Паран. — Хохолок утверждал, что они никого не подпускают к тебе.

Колдунья горестно улыбнулась.

— А ты думал, он придет и скажет: «Я боюсь тебя, Паран»? Заклинания! — Смех ее был таким же горестным, как и улыбка. — Мне едва хватает сил, чтобы сидеть. Попытайся я сейчас открыть свой Путь, он сожжет меня дотла. Хохолку выгодно, чтобы ты ничего не знал.

«Опять полуправда», — подумал капитан.

Но слова колдуньи хотя бы объясняли, почему Хохолок так его возненавидел. Испугался деревянный болванчик. Возможно, они оба с колдуньей врут ему, но ложь Дырявого Паруса менее опасна. Парану хотелось так думать. Почему — трудно сказать. Возможно, потому, что колдунья все-таки была не куском дерева, а живым человеком.

Паран вздохнул, отцепил ножны и вернул их на комод.

— Рано или поздно нам с тобой придется бросить все эти хождения вокруг да около и играть в открытую, — сказал он колдунье. — Опонны или кто-то другой, но у нас есть общий враг.

— Спасибо тебе, капитан Паран, — со вздохом произнесла колдунья.

— За что? — насторожился он.

— Я рада, что встретила тебя.

Паран нахмурился. Опять она за свое!

— Армия в плачевном состоянии, — сказала Лорна.

Они стояли у северных ворот Крепыша. Один из караульных отправился в город разыскивать лошадь, а трое оставшихся сгрудились неподалеку и негромко переговаривались.

— Вы правы, адъюнктесса, — ответил Тук-младший, спрыгивая с лошади. — В очень плачевном. После объединения остатков Второй и Шестой армий перетряхнули всех командиров. Да и солдат перетасовали, вплоть до зеленых новобранцев. Прежние взводы раскололи. А тут еще слухи, что «сжигателей мостов» вообще собираются выгнать из армии.