Ит и Скрипач пошли в одной кабине с двумя молодыми шоферами, Григорием и Васей. Новая кабина оказалась почти в полтора раза больше старой, поэтому вчетвером в ней было хоть и тесновато, но вполне приемлемо. Кабина была выше, и коек за сиденьем поэтому размещалось две, в два яруса. Спать, конечно, приходилось по очереди, но ничего особенно страшного в этом не оказалось, тем более что по очереди не только спали, но и вели.

– Хороший какой «БЛЗ», – со знанием дела говорил Скрипач, впервые очутившись за рулем новой машины. – И идет мягче, и на руль почти не запаздывает.

– Да, это да. – Обстоятельный Григорий понимающе покивал. – Ходил на старых, так полная же труба! Первый раз по тоннелю когда шел, весь мокрый от страха сидел – а ну как в стену сейчас впишусь со всей дури.

Ит засмеялся.

– Слушай, ну просто один в один, у меня то же самое было, – подтвердил он. – Ты его поворачиваешь, мамонта этого, а ему хоть бы хны…

Общий язык и темы для разговоров нашли на удивление быстро. И даже какие-то общие предпочтения образовались – и в музыке (в новых «БЛЗ» стояли встроенные приемники), и в еде – всем четверым больше всего нравилась вареная картошка с тушенкой, которую Надя, жена Аркадия, готовила нечасто (а попробуй, начисти картошки на двадцать мужиков, да еще в «БЛЗ» на ходу), зато очень вкусно, и во взглядах на жизнь.

– Жалко, не могу поймать, – говорил Вася, крутя ручку настройки приемника. – Тут есть станция одна, иногда ставят песню… как ее… «You must love me», кажись… хотел дать послушать вам…

– А чего за песня? – спросил тогда Скрипач.

– Да простая такая. Тетка под пианино поет, – пояснил Вася. – Я английский не очень знаю, в школе немецкий учил, а инглиш только на курсах. Но слова понятные. Типа что куда мы уходим отсюда, ну, умираем, значит… это все не важно, потому что ты будешь меня любить. Гриша, как там правильно было?

– Не помню я, – отозвался тот. – Лучше поймай, чего своими словами пересказывать?

Песню поймали только под вечер.

Ит пожалел, что тут нет Ири – Бард бы точно оценил…

И то, как неожиданно совпали всего две строчки – с тем, что болело внутри, тщательно запрятанное, никому не видное, но все же было.

Give me a chance and I’ll let you see how

Nothing has changed…

Впрочем, лирика вскоре кончилась.

Впереди была турецкая таможня, и первые проблемы, которые, что говорить, они оба предвидели… но не думали, что все окажется настолько серьезно.

* * *

Турки превзошли самое себя.

Аркадий в результате устроил форменный скандал, потому что турки стали настаивать на том, чтобы… разгрузить весь караван для проверки. С учетом того, что разгрузка и погрузка десяти огромных машин могла занять неделю – это была бы катастрофа.

Скрипач решил, что настала пора вмешаться, – вмешались. Сознание в результате пришлось спешно перекраивать шести людям, на двоих из которых висел приказ, причем такой, что Ит потом чуть не за голову схватился. Полное внушение, самое настоящее, пусть сделанное кустарно и топорно, явно второпях, но все-таки внушение.

Мало того. На стоянке обнаружились три «Хаммера», немецкой приписки. Выяснилось, что эти три машины тут стоят уже месяц, причем совершенно легально. Чего именно они ждут, не знал никто из опрошенных – ждут, и все. Легально ждут.

– Легальнее некуда, – мрачно проговорил Ит, когда колонна после изматывающих суток на таможне пошла дальше. – Почти все начальство, которое там есть, обработано – кто внушением, кто деньгами. Рыжий, хорошо нас ловят, не находишь? Творчески.

– Угу, – мрачно кивнул Скрипач. – Этак, знаешь, и поймать могут… если еще сильнее постараются.

– Не поймают, – отрицательно покачал головой Ит. – Нервы потреплют, это да. Но не поймают.

Скрипач вяло дернул плечом.

– Что с «Хаммерами» делать будем? – спросил он.

– Если получится, пожжем на обратной дороге, – жестко отрезал Ит.

– Согласен. «Хвоста» нам только не хватало…

* * *

Эгейское море проскочили быстро, а вот дальше началась полная муть – дело в том, что перемычки между островами, расположенными в Критском море, находились в безобразном состоянии. Ничего удивительно, впрочем, в этом не было, губернаторы островов постоянно спорили из-за того, кто должен заниматься ремонтом, но несчастные четыреста пятьдесят километров до Критской дамбы шли в результате почти двенадцать часов.

– Уроды! – ругался Вася. – Форменные уроды! А еще капиталисты, мать их так. Деньги драть за проезд, это они могут, а ямы бетоном позаливать – это им слишком дорого.

Караван, конечно, за каждый проезд платил пошлину…

Критская дамба, по счастью, оказалась в лучшем состоянии – отличное покрытие, швартовочные колонны на случай сильного шторма. Такие приспособления имелись на межконтинентальной дамбе, ведущей в Нью-Йорк: армированные бетонные столбы, к которым, если что, можно принайтовить машину.

– Вот это по уму, – с одобрением говорил все тот же Вася. – Тут шторма бывают ого какие, сейчас, правда, не сезон, нормально, тихо все. А так бывают. Помню, стояли тут как-то…

Ит и Скрипач рассеянно слушали его неторопливый рассказ, но думали, конечно, о другом. Прелюдия закончилась, буквально через несколько часов предстояло работать.

* * *

В нужной точке колонна остановилась. Моторку сноровисто спустили вниз, два «поющих камня» – тоже (оставшиеся два должны были быть переданы другой колонне, которая пойдет обратно). Аркадий и Григорий с Васей наскоро пожелали удачи, и колонна тронулась. Вскоре на дамбе остались только они двое да моторка.

– Ну что, поехали? – предложил Скрипач.

– Сброситься не хочешь? – взглянул на него Ит.

– Хочу. – Скрипач улыбнулся. – Знаешь, я что-то последнее время постоянно на нервах…

– Я заметил, – серьезно сказал Ит. – Рыжий, это плохо. Так нельзя.

– Да знаю я, – отмахнулся Скрипач.

– Если знаешь, тогда соберись, пожалуйста, – попросил Ит. – В общем, сбрасываемся, и погнали.

До берега дошли минут за сорок, «Сарепта» исправно прыгала на мелкой волне и держалась молодцом. «Нептун», невзирая на опасения Ита, работал после переборки довольно тихо, по крайней мере, гораздо тише, чем до нее.

Едва увидев на горизонте город, свернули влево и повели «Сарепту» вдоль побережья.

– Куда бы лодку спрятать? – Скрипач неодобрительно смотрел на ровный берег. – Народу, правда, нет, но это все равно как-то… не очень удобно.

– Погоди, а вон там что? – Ит, приложив ладонь козырьком ко лбу, всмотрелся в берег пристальнее. – А ну, давай туда!

Когда подошли поближе, увидели – в прибрежной полосе, у самой воды лежал огромный, по меркам этого мира, каботажный корабль. Лежал, видимо, уже очень долго, не одно десятилетие. Корпус его проржавел, краска полностью облезла, на левом, обращенном к морю борту зияла огромная пробоина, в которую лениво закатывались мягкие волны. Корабль производил гнетущее, тяжелое впечатление – как любой предмет, вышедший из человеческих рук и брошенный, обреченный на забвение. Береговая полоса оказалась совершенно пуста.