Три громадных саркофага были открыты, и из них поднимались мертвецы. Однако, в отличие от заурядных когтистых тварей, которых Мишель десятками изничтожал несколько минут назад, обитатели саркофагов явно превосходили любую нежить, с которой его учили сражаться.

Двое из них были самыми обычными скелетами, но когда они выпрямились во весь рост, воздух вокруг них замерцал переливами магии, и мгновение спустя они оказались облачены в шипастую броню, массивную и мешавшую двигаться. Оба сжимали двуручные мечи длиной в рост Мишеля, под шипастыми шлемами горели холодным огнем пустые глазницы. Мишелю доводилось слышать предания о таких тварях – восставшие из мертвых, беспощадные воины, готовые убить всякое живое существо, какое попадется на пути.

Названия третьей твари Мишель не знал. Она взмыла в воздух, и магическая энергия завихрилась вкруг нее могучим золотистым водоворотом, соткавшись в блестящие алые с золотым одеяния. Когтистые лапы твари искрились магией, а иного оружия у нее и не было. Завиток магического вихря сгустился на голове золотой ермолкой, а под нею серая кожа обтянула уродливое подобие лица, на котором горели злобой раскаленные как угли глаза.

– Эра’харел! – прошипел Фелассан, и Мишель с удивлением услыхал в голосе эльфа присущие простым смертным ярость и страх. – Это… э-э… по сути говоря, демон-маг. Звучит красиво, но по сути – ужасная гадость.

Мишель оглянулся на остальных. Селина и Бриала были на ногах, так же как и Ремаш. Фелассан осунулся – разрушение чар явно стоило ему немалых сил. Маги Гаспара выглядели еще плачевней. Долийка все так же валялась на полу, сотрясаемая дрожью, а молодая аристократка до сих пор не пришла в себя.

Из солдат Гаспара не уцелел никто. Одних смело огненным взрывом, другим выпала худшая участь: после того как треснул элувиан, они навеки застряли на проклятой Создателем тропе между зеркалами.

– Гаспар! – резко проговорила Селина. – Полагаю, у нас появилась общая цель.

Великий герцог оглянулся на нее и снова перевел взгляд на ужасы, восставшие из гробниц.

– Согласен. – Гаспар глянул на Мишеля, и губы его дрогнули в едва заметной усмешке. – Вперед, о брат мой. Покажем этим тварям, как жестоко они промахнулись, бросив вызов орлесианским шевалье.

Гаспар наверняка знал, что Мишель едва держится на ногах. Хотел ли он подбодрить или, наоборот, задеть недавнего противника – в любом случае этих слов хватило, чтобы привести Мишеля в чувство. Он поднял меч, принимая стойку «Рыбак с острогой», крепче стиснул щит и сурово кивнул Гаспару:

– Согласен.

И неуклюже побрел вперед, морщась от боли, потому что при каждом шаге смятые доспехи впивались в плечи и бок. Гаспар двинулся рядом в том же темпе – не бегом, ибо только круглый дурак сломя голову помчится в бой с неведомыми и явно могущественными противниками, но трусцой, чтобы, разогнавшись, прибавить к первому удару вес доспехов.

– Убейте демона-мага! – крикнул вслед им Фелассан. – Да’лен, расчисти дорогу!

Молнией мелькнула стрела и пробила доспех правого меченосца, метко брошенный камень угодил в левого. Шумно, с присвистом дыша, Мишель проскочил мимо мертвых латников к мертвому магу, которого Фелассан назвал эра’харел.

Он был уже почти у цели, когда демон-маг вскинул руки. Поток магической энергии обрушился сверху на Мишеля, повалил на колени. Зала завертелась волчком перед глазами, и лишь многолетний воинский опыт не дал мечу выскользнуть из бессильно обмякших пальцев.

Так легко было бы поддаться и принять неизбежный конец. Он уже перебил десятки мертвецов. Никто не смог бы упрекнуть его в неисполнении долга. Даже шевалье не всесильны, а оживший труп эльфийского мага, безусловно, достойный противник. Где-то в непостижимой дали взревело пламя и с треском ударила молния – это Фелассан пустил в ход свою магию.

Затем пол под ногами Мишеля опять всколыхнулся, и после муторного толчка он вдруг обнаружил, что стоит не перед магом-демоном, но перед одним из мертвых меченосцев. В нагруднике и поножах мертвеца торчало с полдесятка стрел, но это ничуть не мешало ему уверенно сжимать огромный двуручный меч.

Мишель едва успел подставить щит под первый, обрушившийся сверху удар. Ни один смертный не мог бы с таким проворством орудовать двуручным мечом, и мощь удара едва не выбила у Мишеля щит. Он пошатнулся, и в тот же миг огромный клинок снова с невероятной скоростью взлетел ввысь, пробил защиту Мишеля и толчком швырнул его назад.

Мишель всей тяжестью врезался в ближайший саркофаг. Сотрясение от удара вмиг рассеяло дурман, завладевший его сознанием. Он пришел в себя – и увидел, как на него неумолимо опускается громадный меч. Мишелю, который едва держался на ногах, грузно привалившись к каменному боку саркофага, было нечем и некогда защищаться.

Удар двуручного меча пришелся на щит Гаспара.

Великий герцог и сам повалился на колени, не устояв под мощью удара, – ему, запоздало сообразил Мишель, пришлось прыгнуть, чтобы успеть, приземляясь, остановить удар, который для Мишеля наверняка оказался бы смертельным. Даже чудовищный меченосец, казалось, был застигнут врасплох этим приемом и на мгновение замешкался, отступил.

Гаспар рисковал жизнью, осознал Мишель, и если бы он проиграл, то погиб бы, защищая жизнь другого шевалье – шевалье, который был так напуган и обессилен, что не мог постоять за себя.

Сэр Мишель де Шевин, защитник императрицы Орлея, не мог оставить по себе такую память.

С неистовым ревом Мишель прыгнул на меченосца и ударом клинка, прорубив и колдовской доспех, и древнюю кость, отсек ему руку пониже локтя. Вопреки ожиданию, отрубленная рука не упала на пол, но осталась висеть на месте, и Мишель увидел, как из обрубка выползают щупальца магической энергии. Оскалясь, Мишель вогнал в рану край щита, и когда восставший мертвец в ярости зашипел, шевалье изо всей силы ударил его в лицо навершием меча.

Восставший из мертвых хрипло завыл, завертелся, тщетно пытаясь выдернуть руку из щита Мишеля и вновь пустить в ход свой устрашающий меч, а затем вскинул другую руку, и пальцы в латной перчатке изогнулись, словно когти.

Гаспар, разразившись хохотом, перерубил вторую руку мертвеца у запястья. И, перехватив взгляд Мишеля, едва приметно кивнул. Воины разом отскочили от восставшего из мертвых, одновременно развернулись и яростно атаковали с двух сторон.

Клинок Мишеля врубился в туловище мертвеца. Удар Гаспара рассек плечо. Потусторонняя тварь завалилась навзничь, струйки магии брызнули из нее, словно кровь. И тогда стрела, свистнув над самым ухом Мишеля, вонзилась под шлем восставшего из мертвых и насквозь пробила череп.

Древний скелет, весь изломанный и разбитый, повалился на пол уже без доспехов и оружия.

Мишель не позволил себе расслабиться, зная, что боевая ярость, которая сейчас помогала ему держаться на ногах, может в любое мгновение уйти бесследно. Второй меченосец стоял над поверженным телом герцога Ремаша, но и сам уже падал, скованный льдом, в котором шипели и визжали, трескаясь, даже его призрачные латы. В нагрудник его вонзилась стрела, а затем через залу с ревом пронесся огненный шар. Когда дым рассеялся, и двуручный меч, и доспехи исчезли бесследно – один лишь обугленный скелет рухнул на пол и рассыпался в прах.