— Какая?

— Я не развелся с ней. Надо было это сделать тогда. Сразу. Списываю это на помутнение рассудка от того, что увидел ее ожившей. К тому времени я был не в самом романтичном настроении, мягко говоря. Разочарованный браком, я думал, что никогда больше не женюсь. Ведь мне нужна была не только жена, я остался с тремя дочерями. Им нужна была добрая мачеха. Какая женщина могла бы принять трех дочерей мужчины, да еще не похожих на меня, все в мать? Это не раз подчеркивали мои пассии, которые у меня конечно же тоже были еще во время брака. Я всегда чувствовал ревность и неприязнь к девочкам со стороны моих любовниц. Если моя жена не любила своих детей, как можно требовать от кого-то полюбить чужих? Но вот я встретил тебя, и все изменилось.

Граф посмотрел на меня взглядом, в котором горел лихорадочный огонь болезненных переживаний.

— Уже к этому времени я решил, что все же стоит развестись с Ракшаной. Но, к сожалению, не могу ее найти. А когда ты появилась в моем доме, я утроил усилия. Нанял детектива. Но пока безрезультатно. Хотя и не безнадежно. Вроде бы какие-то зацепки у него появились, о чем он недавно поведал по связи. В скором времени он появится здесь с отчетом. Хочешь, я приглашу тебя, выслушаем его вместе?

Граф вопросительно посмотрел на меня и добавил:

— В любом случае она не может скрываться вечно. Я разведусь с ней, и мы с тобой поженимся в тот же день, Имма, я обещаю. Правда, — задумчиво произнес он, — в последнее время я думаю, что причина затянувшихся поисков может оказаться в другом…

— Ты про последние новости? — встрепенулась я.

— Да. Теперь я предполагаю, что ко мне приходила не Ракшана, а загадочная жена Лероя, наша охотница за магическими дарами и, похоже, деньгами. Ей ничего не стоило, узнав подробности смерти моей жены, принять ее внешность и потребовать за молчание денег. Поэтому-то она и не ставила целью возвращаться и примерять на себя роль матери трем девочкам.

— Да, это звучит правдоподобно.

— Я видел смерть жены. И никто не может убедить меня в обратном. И тогда становится понятным, почему ее так трудно найти. Ведь мы ищем Ракшану. А Ракшаны нет, есть другая женщина.

— Остается только узнать, кто это. Все равно это довольно близкий тебе или мне человек, раз она интересуется нашей жизнью. Но у меня никою нет на примете, совсем. Мой круг знакомых очень узок. Мне кажется, надо искать в твоем окружении.

Граф задумчиво сдвинул брови.

— Что ж, поищем.

Вечером я готовилась к непростому разговору с Памелой. Мы оба, Антуан и я, побоялись вслух высказать свои подозрения насчет того, что Ракшана не умерла, а продолжила жить под другой личиной, стала женой герцога Лероя, а потом явилась к графу за деньгами. Нам еще предстояло разобраться в этой афере.

— Памела, можно я тебя кое о чем спрошу? — задала я вопрос после того, как по установившемуся ритуалу отхода ко сну мы немного поболтали и пофантазировали о любимых выдуманных мирах Памелы.

— Спрашивайте, мэлл Имма.

— Ты можешь рассказать мне про маму, чем она тебя обидела? Мы с тобой говорили, что обиды надо проговаривать, нельзя копить их в себе, иначе они начинают разъедать тебя изнутри. А сказал — и отпустило. Расскажи мне, пожалуйста. Это ведь как-то связано с твоей магией?

— Да.

Памела помолчала, собираясь с мыслями.

— Она просила отдать ей мою магию. Говорила, что она ей очень нужна. Что она позволит ей быть сильной и победить ее врага. Я не хотела отдавать, — заволновалась Памела, вспоминая. Ручки ее начали нервно перебирать складки одеялка. — Но она упрашивала и упрашивала. Говорила: «Ты же не хочешь, чтобы твоя мама умерла? Мне нужно стать сильнее, твоя магия мне поможет». Мне все это не нравилось. А она просила и просила…

— Ты не говорила папе?

— Нет, она велела ни в коем случае не говорить папе, иначе она умрет. А меня накажут злые дэвры и оторвут язык за то, что я не сохранила тайну. Это ведь неправда? — спохватилась Памела и прижала руки ко рту.

— Конечно нет. Просто твоя мама не хотела, чтобы об этом кто-то знал, — успокаивающе погладила я ее по рукам. — Если бы это было так, мы бы все ходили без языков. И я, и твой папа.

— Что, вы тоже не сдержали тайны? — удивилась она.

— Нет, и иногда это и не надо. Если чья-то жизнь в опасности, лучше выдать тайну, чем допустить, чтобы кто-то пострадал. Требование сохранить тайну — это своего рода манипуляция. И надо понимать истинные цели человека. Так что не волнуйся. Так ты все-таки отдала свой дар маме?

— Да, — кивнула Памела и вздрогнула от воспоминаний. — Ужасный ритуал. Мне было так страшно. А потом такая пустота внутри… даже больно немного было.

Да, это правда. Когда я отдавала дар, я тоже помнила эту жгучую боль, прошедшуюся по позвоночнику, словно он, не желая уходить, выжигал все по пути, цепляясь.

— А что случилось потом? Как оказалось, что у тебя другой дар?

— А я не знаю, — пожала плечами Пэм. — Я просто через какое-то время его почувствовала.

Памела рассказала, как знакомилась с новым даром, не сразу понимая, почему ее никто не замечает.

— Это было так весело, — хихикнула она. — Но папа так переживал, так расстраивался, что пришлось ему рассказать.

Памела вздохнула.

— Памела, ты должна рассказать все папе. Это очень важно. Очень.

Памела недовольно поморщилась.

— Может, вы сами расскажете, мэлл Имма?

— Конечно, если так можно. Можно?

— Да. Папа не любит, когда мы говорим плохо о маме. Ругается.

— Обещаю, он не будет ругаться. Спасибо. — Я поцеловала Пэм в макушку и отвлекла сказками перед сном.

Но она все равно заснула с трудом и беспокойно ворочалась во сне.

Утром я рассказала все графу. Это вызвало гнев Антуана.

— Дэврова с… — припечатал Ракшану взбешенный отец. — Бедная Пэм. Почему она мне не рассказала?!

— Боялась, Антуан. С одной стороны запуганная матерью, с другой — тобой. Она говорит, что ты ругал, если они отзывались о матери плохо.

— Да… чтобы хоть как-то наладить между ними отношения. Я и подумать не мог, что она может причинить зло собственным детям.

Он вскочил и заметался по кабинету как зверь.

— Удушил бы собственными руками, попадись она мне сейчас.

— Возможно, тебе представится такой случай, — вздохнула я.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что, возможно, охотница за дарами и есть Ракшана. Ей было мало, и она еще хотела забрать дары дочерей. Или начала с них. Надо как-то поинтересоваться, просила ли она того же у Камиллы и Элли. Впрочем, Элли была слишком мала и могла разболтать. Как и Камилла, только потому, что была уже взрослая и понимала больше. А у Пэм был самый подходящий возраст, плюс она девочка сомневающаяся и робкая, ее можно запугать. Ты должен поговорить с Камиллой и Элли и осторожно выпытать у них, были ли такие разговоры с матерью или нет.