— Вы говорите прямо как моя бабушка.

— В твоей внешности есть что-то женственное, тебе никто этого не говорил? Ты настоящий красавчик, Лоример.

— Et in Arcadia ego.

— Ты мог бы далеко пойти. В любой профессии.

— Мне предлагают сделаться владельцем рыбного хозяйства.

— Разводить рыбу? Отличное занятие.

— Форель и лососевых.

— Палтуса и морского леща.

— Треску и камбалу.

— И солнечника. Чудесная рыба — солнечник.

— Если я соглашусь, обязательно приглашу вас в гости. Это в Гилдфорде.

— Боюсь, я туда — ни ногой. Вот Сассекс — еще приличное графство.

— Ну, мне, пожалуй, пора, мистер Хогг.

Лицо Хогга окаменело, ноздри раздулись, и миг спустя он протянул руку. Лоример пожал ее — у Хогга оказалась железная хватка, и у Лоримера хрустнули костяшки пальцев.

— Пришли мне рождественскую открытку. Я тоже тебе пришлю. Это будет наш знак.

— Непременно, мистер Хогг.

Хогг повернулся спиной, но тут же вернулся обратно.

— Перемены — в природе вещей, Лоример.

— Обман всех ожиданий, мистер Хогг.

— Молодчина.

— Ну, всего доброго.

— Я придержу для тебя местечко, — сказал Хогг задумчиво, а потом добавил: — Только не натвори никаких глупостей, ладно?

И он пошел прочь вразвалку, походкой силача-боцмана, бармен вежливо посторонился, пропуская его. Лоример увидел краем глаза, как, войдя в бар, Хогг чинно уселся и взял у сэра Саймона сигару.

* * *

У нижних ступенек лестницы клуба его поджидал Кеннет Ринтаул. Кеннет Ринтаул, одетый в тонкое черное кожаное пальто и шерстяную шапочку, стоял в неясном свете фонарей, возвышавшихся по обе стороны от двери.

— Мистер Блэк.

Лоример вскинул руки кверху обороняющимся и, как он надеялся, угрожающим движением, как будто в юности занимался джиу-джитсу.

— Берегитесь, Ринтаул. У меня там друзья.

— Знаю. Мне велел встретиться с вами здесь какой-то мистер Хогг.

Лоример посмотрел через плечо, ожидая увидеть Хогга с Шерифмуром, прильнувших к окну, расплющивших носы о стекло, — или еще каких-нибудь затаившихся папарацци, снимающих эту встречу как свидетельство. Свидетельство — для подстраховки.

Лоример быстро зашагал вниз по склону, к Сент-Джеймс-Палас. Ринтаул спешил бок о бок с ним.

— Я хотел перед вами извиниться, мистер Блэк. Хотел поблагодарить вас.

— Неужели?

— С нас сняли обвинение. Хогг говорит, все это благодаря вам.

— Не стоит благодарности. — Ум Лоримера лихорадочно работал.

— А еще я хочу извиниться, лично, за мои прежние… э-э… замечания и действия. Телефонные звонки и так далее. Я себя не контролировал.

— Да ладно, ничего страшного.

— Я вам даже передать не могу, как это для меня важно. — Ринтаул схватил Лоримера за правую руку и принялся изо всех сил трясти ее. Лоример осторожно отнял руку, убежденный в том, что эти изъявления благодарности уже зафиксированы на пленке. — Как это важно для меня и для Дино.

— А могу я вам задать пару вопросов?

— Конечно, мистер Блэк.

— Так, из чистого любопытства, чтобы увязать концы с концами, — пояснил Лоример. — Не было ли каких-нибудь случаев… автомобильного вандализма рядом с вашим офисом?

— Забавно, что вы об этом спрашиваете, — удивился Ринтаул. — Помните большой магазин ковров прямо под нашим офисом? Однажды ночью кто-то здорово отделал «мерс» его владельца. Кранты машине. Да это всюду происходит, мистер Блэк. Шпана, наркоманы, «зеленые». Они все свои беды готовы свалить на машину.

— Но это ведь вы подожгли мою машину.

— Вынужден признаться: это Дино сделал. Он голову от отчаяния потерял, его никак не остановить было.

— И еще: это вы написали «БАСТА» на капоте моей машины? Буквами, насыпанными песком? Б-А-С-Т-А.

— БАСТА?.. Нет, честное слово, это не я. Да и какой смысл писать что-то песком? Ну, если вы понимаете, о чем я.

— Да, верно.

Значит, это так и останется одной из неразрешимых загадок жизни, подумал Лоример. Ладно, не все же в жизни поддается объяснению, в конце концов. Хогг бы с этим согласился — он же любит, когда все ожидания оказываются обманутыми. Ринтаул сердечно с ним распрощался и пошел вдоль по Пэлл-Мэлл, совсем как Дирк ван Меер раньше, беспечной походкой, запрокинув голову. Потом Лоример увидел, как тот останавливается, и зажженная спичка осветила силуэт шерстяной шапочки. В мире Кеннета Ринтаула все было в порядке.

Лоример прошел мимо Кларенс-Хаус, направляясь к широкому бульвару Мэлла, чтобы поймать там такси. Но потом он передумал и решил отправиться домой пешком, обдумать все по дороге, побродить по городским улицам и попытаться понять (вопреки добрым советам сэра Саймона), что же все-таки происходит и почему его жизнь неуклонно катится под откос. Он свернул направо, пройдя по хрустящему гравию под голыми платанами, и зашагал в сторону широкого, массивного, залитого светом фасада Букингемского дворца. Флаг развевался на ветру. Значит, они сейчас дома, это хорошо; он любил знать, когда они уезжают и приезжают, любил, когда они (его сограждане, в каком-то смысле) находились там, внутри своего большого солидного дворца. Мысль эта почему-то приносила смутное удовольствие.

* * *

Свернув на Люпус-Крезнт, Лоример увидел небольшую группу людей, собравшихся вокруг Марлобова цветочного ларька. Он постарался поднять повыше воротник, втянул голову в плечи и стал переходить на другую сторону улицы.

— Эй, — властно окликнул его Марлоб. Лоример устало подошел ближе.

— Я мало тогда взял с вас за тюльпаны, — заявил Марлоб. — Вы мне еще два фунта должны.

Здорово, отлично, вот счастье привалило, подумал Лоример и стал рыться в карманах, ища мелочь. В конце концов ему пришлось протянуть Марлобу десятифунтовую бумажку, а потом еще ждать сдачи. Тот пошел доставать и отпирать свой ящик с деньгами, а Лоример от нечего делать принялся рассматривать людей, собравшихся под прикрепленной к тенту электрической лампочкой, работавшей от батареек. Здесь были молодая женщина и молодой мужчина, которых он не узнавал, и закадычный Марлобов дружок с шелестящим голосом. К легкому его удивлению (наверное, сильно удивить его уже ничто не способно), все они разглядывали порнографический журнал (распластанная, будто освежеванная сырая плоть на двойном развороте) и о чем-то спорили, обсуждая одну из моделей. Марлоб, зажав в руке Лоримерову сдачу, тоже заглянул и ткнул пальцем в какую-то фотографию.

— Это же ты, — сказал он молодой женщине. — Это ты, ясно как день. Смотрите-ка.