— Это Алексей, ведь очевидно, — бросил Роберт, уже шагая вперед с одухотворенным выражением лица — первым признаком очередной придуманной коммерческой схемы. — А еще можно электрооборудование подключать! А что, он же заземленный… — вился рядом с меллорном гном.

— Какое еще оборудование в магическом средневековье?

— Православный друид, а этот крестик у деревца отстегивается? — проигнорировал замечание Эбер, пытаясь допрыгнуть до орудия в руках древа. — А какие у него бонусы?

Лео замер взглядом, явно проверяя что-то в настройках, после чего меллорн величественным жестом провел вершиной креста широкую дугу над головами друзей. Воздух засверкал зеленой пыльцой, широким шлейфом протянувшейся вслед движению и мягко опустившейся на боевую группу.

— Десять процентов к Защите, пять к Скорости и восемь к Атаке! — ахнула Тасья.

— Вот что крест животворящий делает! — пораженно вторил ей бородатый. — Господа! По такому поводу у меня к вам три весьма важных предложения. Минуточку внимания.

— Я не буду кидать в людей шишками, — заведомо отказался Джо.

— О, нет-нет, — замахал руками явно довольный Роберт. — Предлагаю культурную программу в лучших традициях нашей страны, дабы отметить замечательное событие!

— Я не пью, — категорично отмахнулся Лео, припоминая последствия иных событий, начинавшихся с бокала прозрачной жидкости.

— Тогда сразу к пункту два: мордобой.

— Без меня, — открестилась Тасья, принимаясь высвобождать единорога от удерживающих ветвей.

— Да я про дракона!

Длинная крылатая тень накрыла невысокую фигуру.

— Про красного! — уточнил Эбер, но на всякий случай шагнул поближе к Джо. — Который по карте шерифа.

— Лучше искать цели по силам, — мягко осадил подчиненного Джо. — Все-таки дракон — это… дракон. — Лоренс немного косноязычно попробовал передать свое отношение к крылатой громаде, довольно существенно изменившееся после победы Арчи над огромным пернатым хищником. Сейчас, когда все «непрямые» методы обещалась пресекать администрация, противник выглядел крайне грозным.

— Вы недооцениваете наши возможности! — грудью вперед шагнул гном, заметил заинтересованное колыхание тени на траве и опасливо шагнул обратно. — Единорог дает семь процентов к скорости атаки, умения быка ослабляют цель на десять процентов, меллорн вообще вне конкуренции. Да Арчибальд просто разорвет противника под таким усилением! И это еще не говоря о таких храбрых бойцах-помощниках, как мы! Разве отступят пред врагом сыны городов-героев Одессы, Ленинграда, Минска…

— Техас, — подсказал Джо.

— И добрые дети Техасщины?!

— Давай мы еще раз очень плотно над этим подумаем, но чуть позже, — примирительно остановил разошедшегося друга Джо. — Что там третьим пунктом?

— Дележ награбленного! То есть добычи с птицы Лоо, — с небольшой грустинкой отметил гном, опечалившись, что пламенная речь не возымела должного эффекта.

Данное предложение было встречено гораздо благосклоннее. Добычей с рейда оказались два небольших сундучка, идеально вписавшихся по размеру для размещения на ладошках Тасьи. Вид двух инкрустированных хрусталем кубиков вызывал противоречивые чувства: с одной стороны, они были, безусловно, красивы и явно содержали нечто ценное, пусть и негабаритное, но с другой — душа просила всего и побольше. К счастью, условности игры и в этот раз спасли настроение команды — сундучки содержали гораздо больше вещей, чем могли вместить по внешнему виду, а значит, уже представляли ценность сами по себе.

Первый сундучок содержал золото, шелестящей рекой высыпанное на полянку. Аккуратная горка тут же подверглась попытке впрыгнуть на нее с ходу (гном), оценке и подсчету (Тасья), определению и межеванию (Джонатан), уже после чего разделилась на четыре аккуратных холмика, в один из которых все-таки впрыгнул довольный Эбер.

Разбор содержимого другого сундука тоже не занял много времени. Около десятка вещей были аккуратно разложены в два ряда, возле которых с задумчивым видом расхаживали друзья, изредка выходя из игры для определения похожих предметов, а значит, и рыночной цены. Только Лео предпочел смотреть за процессом, обнимая питомца, — его долю определяла Тасья.

— Это мое, — деловито отметил Эбер, цепляя невообразимую конструкцию из сотни ярко-красных шипов, скрепленных черной кожей.

— «Доспехи адской гончей», — прочитала вслух Тасья и с трудом удержалась от вопроса — зачем? — Редкая вещь, — с намеком отметила она после поиска по игровым форумам.

— А мне больше и не надо! — Гном отряхнул доспех от невидимой пыли и с довольным видом отправил в собственный кошелек. Затем воровато огляделся, отслеживая главным образом Арчибальда, просеменил к единорогу и шустро направился вместе с ним в глубь дома.

Джо только плечами пожал на удивленные и вопросительные взгляды остальных — он понимал не больше их. На траве оставались полный доспех из пяти предметов, совместно дававших больше преимуществ, чем ношение по отдельности — разделять его не было смысла, а так же два предмета оружия — ростовой лук, словно созданный из огромного пера, лишние ворсинки которого были прихотливо скручены вокруг основания, и магический посох в виде перевернутой птичьей лапы, сжимавшей крупный аметист. Еще два предмета смотрелись довольно блекло — кольцо и серьга, они хоть и давали неплохие бонусы, но не стоили дороже оружия и доспехов.

— Продадим и разделим деньги? — предложила Тасья, прекрасно понимая, что делить добычу попредметно просто невыгодно.

Лоренс согласно кивнул, в свою очередь придя к той же мысли. Усилием воли он не стал поднимать пространного вопроса: «Сколько все это может стоить?» — вспомнив давний разговор с Эбером, вполне доходчиво растолковавшим, что цена на редкие и топовые предметы определяется совсем не рыночным методом. Покупатели видят в диковинках не увеличение урона по монстрам, а исключительно способ выделиться, показать свои стиль и наличие денег. Зачастую обладатели редкостей за все время владения ими и вовсе не ударят монстров купленным посохом и не примут на дорогущий доспех удар врага — вещи выполняют функцию статуса, словно дорогой спорткар в блокированном пробками городе.

Пока вещи перекочевывали в кошелек шерифа — общепризнанно безопасное и удобное место, из дома показалась сначала голова гнома, а затем и он сам. Вид у гнома был сверхдовольный, ибо довольным он был решительно всегда, но сейчас светился особенно сильно. В правой его руке удерживался бочонок, в левой — черная оплетка повода.

— Ё-мое! — прокомментировал Лео вид того, что шло вслед за гномом, и на всякий случай забрался на верхнюю ветвь-плечо меллорна.

Логика, разумеется, нашептывала правильный ответ, сопоставляя ушедшего в дом единорога и вышедшее оттуда нечто, что шествовало в поводу у Эбера, но принять этот ответ через массу эмоций, главнейшей из которых была тревога, оказалось делом крайне сложным. Черно-красное создание в пятнах белоснежной шерсти, только усиливающей контраст с кроваво-красными украшениями, увитое десятками игл-шипов и опоясанное черными ремнями, цокало в полнейшей тишине антрацитово-черными подковами. Через длинный рог по спирали протянулась неровная багровая полоска, окончательно искажая образ доброго, светлого создания, заменяя его картиной страха и тоски.