Кстати сказать, Уэбб не имел никакого отношения к Псам Даффи. Он поступил в Контору по институтскому набору, оттрубил положенные два года стажировки в разных отделах, посещал семинары, сдавал экзамены. Прошел боевую подготовку в полевых условиях, ночи напролет и в любую погоду таскаясь по всяким болотам у черта на рогах, и практическую аттестацию – неизбежный этап на скоростной карьерной трассе, – сначала задержав условного террориста-смертника близ галереи Тейт-Модерн, а затем выступив в роли координатора операции, феерично проваленной Ривером Картрайтом. Попутно он обзавелся покровительством Тавернер, и именно поэтому он, а не Картрайт сидел сейчас в Риджентс-Парке.

В отличие от Ривера, он никогда не мечтал об оперативной работе. Оперативники были фишками на игральной доске, а Уэбб претендовал на место за игровым столом. И хоть в данный момент круг его обязанностей ограничивался собеседованиями с потенциальными кандидатами (кадровик, как пренебрежительно отозвался о нем Ривер), тем не менее это была еще одна ступенька на пути к должности хранителя секретов. Да, в этой работе было меньше романтики, зато и меньше дрянной погоды, меньше риска на практике испытать эффективность собственной устойчивости к различным методам дознания, а также, по крайней мере теоретически, меньшая вероятность оказаться на мушке у пожилой тетки с пистолетом. Традиционный взаимный антагонизм пиджачников и оперативников существует с незапамятных времен, но времена меняются, и современная разведдеятельность является таким же бизнесом, как и любой другой. Естественно, реального кровопролития на поле оперативной брани никто не отменял, однако для руководителей высшего звена нынешнее противостояние разведок мало чем отличается от войн между «Кока-колой» и «Пепси». Именно такие войны и предпочитал вести Уэбб.

Вот только сейчас в центре событий находился именно Ривер, потому что вся ночная суматоха поднялась из-за слабаков. Сид Бейкер лежала под ножом в операционной, кто-то еще вообще распрощался с жизнью, к тому же прошел слушок, что похищение этого пацана в интернете организовал не кто иной, как Джексон Лэм. Что бы ни происходило на самом деле, повсеместно сгущалось предчувствие, что дерьмо вот-вот брызнет на вентилятор. Но пока все это оставалось внутренними проблемами Конторы. Министерского присутствия не наблюдалось. Иначе Паук знал бы наверняка, потому что волны, поднятые прибытием министра, моментально разносились по всему зданию.

Пиджачник или нет, Уэбб чувствовал, что его оттиснули на периферию. И хотя Тавернер не любила, когда он заявлялся в оперативный центр без приглашения (к сожалению, она предпочитала не афишировать свое покровительство), но если и дальше сидеть у себя в кабинете, наедине с безучастными шкафами и папками, то может оказаться, что именно он, а не Ривер завалил некий важный экзамен.

Так он, во всяком случае, думал. Однако, поразмыслив на тему того, стоит ли сейчас навлекать на себя раздражение Леди Ди, он решил еще немного посидеть у себя.

* * *

– Получилось что-нибудь?

– Дермот Радклиф, – объявила Кэтрин, – три недели назад взял напрокат «вольво». Для семейного путешествия. Причем непременно хотел модель с просторным багажником.

Осмыслив это уточнение, Луиза почувствовала, как сжалось в груди сердце.

– И они тебе прямо все так сразу и выложили?

– Почему бы и нет? В конце концов, я изо всех сил пытаюсь разыскать родного брата. Потому что мама внезапно попала в больницу.

Кэтрин села на свое место и взялась за кофе. Кружка оказалась холодной на ощупь. Она отставила кофе и по памяти назвала регистрационный номер машины.

– Разумеется, неизвестно, пользуются ли они ею до сих пор.

– С Рупель-стрит они свалили в спешке, – сказал Мин. – А значит, либо поехали на этой, либо угнали другую. В таком случае арендованная машина должна стоять где-то там поблизости, а новая вот-вот появится в базе угнанных.

– А в Лондоне невозможно проехать и пяти ярдов, чтобы не засветиться на какой-нибудь камере.

– Так-то оно так, только мы с вами сейчас не в «Трокадеро», – заметил Хо, имея в виду центральный узел видеонаблюдения с его батареями телеэкранов, на которых просматривается каждый лондонский закоулок. – В моем распоряжении всего лишь ноутбук.

– Тем не менее, – сказала Кэтрин, – у нас есть шанс.

Три пары глаз выжидательно уставились на нее.

– Все машины, которые данная фирма дает напрокат, оснащены навигаторами.

* * *

Джоанна Ламли была благодетельницей гуркхов, с которыми британские власти долгое время обходились некрасиво. Джоанна Ламли была пробивной дамой. Гуркхам отказывали в праве на жительство в стране, за которую они сражались в военное время, и Джоанна Ламли сочла вопиющим такое положение дел. Поэтому Джоанна Ламли, в типичном английском стиле, единолично поставила на уши кабинет министров и добилась-таки своего. Под мощным напором ее очарования политики в конце концов даровали гуркхам право на постоянное жительство. Взамен гуркхи возвели Джоанну Ламли в статус живого божества.

Как же Хасан мог ослушаться ее приказаний?

«Хасан. Открой глаза, зайка. Будь хорошим мальчиком».

Он не хотел открывать глаза.

«В последний раз тебя прошу».

Он открыл глаза.

И ничего, разумеется, не увидел. Но, по крайней мере, это ничего было материальным, в отличие от того черного бездонного ничего, в которое он чуть было не канул.

Все оставалось прежним. Он по-прежнему лежал в багажнике, с мешком на голове и кляпом во рту, с по-прежнему связанными руками. Его по-прежнему швыряло из стороны в сторону, словно горошину в свистульке. И он по-прежнему слышал голос Джоанны Ламли, только теперь она обращалась не к нему, а давала указания еще кому-то. «Прямо двести ярдов». Хасан понял, что слышит навигатор, персонально озвученный Джоанной Ламли. Такие навигаторы дороже обычных, но некоторые считают, что они того стоят.

Очевидно, Джоанна Ламли звала вовсе не его.

С другой стороны, Хасан хоть и ненадолго, но вернулся к жизни.

* * *

– Шутки шутим? – спросил Ник Даффи.

– Возвращаю колеса. А то разволновался, что у тебя из зарплаты вычтут.

– Ты на меня ствол поднял.

– Неправда, я это делегировал. К тому же она подняла ствол не на тебя, а на твоего щегла. – Джексон Лэм, по-прежнему за рулем, выставил в открытое окно массивный локоть и театральным шепотом сообщил: – Ствол до сих пор у меня в кармане. На случай, если интересуешься, рад ли я тебя видеть[14].

– Выйти из машины.

– Ой. Ты же не станешь в меня стрелять, правда?

– Нет, здесь не стану.

– Вот и славненько. Но, вообще-то, я хотел пообщаться с Леди Ди.