Вооружившись этой убежденностью, она обратилась к королю Карлу, «который охотно выслушал ее и посоветовал смело идти вперед, обещая помочь, снабдив ее военной силой, сколько потребуется, и одолжив необходимое количество золота и серебра». Но предложение Карла не могло быть вполне искренним: у него не было никакого желания воевать с Англией на два фронта, поскольку он уже основательно увяз в Гаскони, а кроме того, чувствовал себя неважно из-за того, что дал приют сестре — теперь, когда ее отношения с Мортимером становились слишком заметными.

Не осознавая, что она теряет поддержку Карла, Изабелла продолжала «обеспечивать свое будущее всеми возможными способами. Иона тайно искала поддержки у знатнейших баронов Франции, которым она более всего доверяла и которые охотно помогли бы ей — то есть тех, на кого она считала возможным положиться. Затем она направила послание баронам Англии, которые поддерживали связь с нею. Но это не укрылось от глаз сэра Хьюго Деспенсера», и вскоре положение Изабеллы ухудшилось.

В июле по Франции разошелся слух, что Эдуард, по совету Деспенсеров, объявил королеву и принца вне закона, как мятежников и предателей, и велел обнародовать свое решение в Лондоне, заявив, что если бы они теперь вернулись в Англию, то не избежали бы казни. Согласно другому слуху, король велел Ричмонду убить Изабеллу и ее сына, но бог не допустил этого. Россказни эти были безосновательны, но король предупредил, что если Мортимер вернется в Англию, его там ждет неминуемая смерть.

Сверх этого Изабелле предстояло вскоре получить сокрушительное известие о том, что папа отвернулся от нее; мольбы Эдуарда тронули его, а связь королевы с Мортимером приобрела скандальную известность, поэтому понтифик решил встать на страже ортодоксальной морали. С этой целью он написал Карлу IV, порицая его за то, что дал приют любовникам, и приказал, под угрозой отлучения, более не потакать их греху и не давать им убежища.

Получение эдикта папы подтолкнуло Карла к решительным действиям. Есть указания на то, что его сочувствие к сестре с некоторого времени начало убывать, и он, возможно, уже пришел к выводу, что события вырываются из-под его контроля из-за поддержки, оказанной им Изабелле. Во-первых, его могли мучить угрызения совести после получения письма от Эдуарда II. Затянувшееся пребывание Изабеллы во Франции не только лишало его всякой надежды на урегулирование с Англией гасконского вопроса, но также вызывало у Карла личное недовольство королевой, позволившей себе супружескую измену; ведь за такое же преступление его первую жену развели с ним и заточили, а потому связь Изабеллы с Мортимером должна была сильно тяготить его.

Во-вторых, согласно Фруассару, Деспенсер, осознавая, что контакты Изабеллы с английскими диссидентами и изгнанниками пророчат ему катастрофу, прибегнул к подкупу (посредством некоего виноторговца), чтобы подорвать доброе отношение к ней советников Карла IV и попытался убедить их силой выдворить Изабеллу в Англию; он даже написал самому Карлу, предупреждая, что королева замышляет предательство против своего господина. Это впоследствии стало одним из пунктов обвинения, выдвинутого Изабеллой против Деспенсера. Эдуард был, видимо, причастен к подкупу, затеянному Деспенсерами: об этом свидетельствует сердитая жалоба, направленная им графу Эно в конце мая, вероятно, по поводу случившегося незадолго до того захвата корабля, который перевозил серебро Деспенсеров во Францию.

Большинство хронистов верили, что Деспенсеру удалось убедить Карла IV отказать Изабелле в поддержке и отправить ее в Англию; Фруассар говорит, что «за короткое время король Франции и весь его малый совет настолько же охладели к намерению помочь королеве в ее путешествии, насколько недавно горячо желали этого». Однако, судя по дальнейшему поведению Карла, он вел намного более сложную игру.

В-третьих, Карл, вероятно, узнал об аресте в Англии двух агентов Мортимера. Они признались, что участвовали в заговоре с целью погубить Эдуарда II и Деспенсеров посредством колдовства — заплатили какому-то колдуну в Ковентри за то, чтобы он воткнул булавки в восковые фигурки, изображающие намеченные ими жертвы. К тому же это был уже не первый случай, когда Мортимер подсылал в Англию убийц.

А теперь папа настроился против Изабеллы.

По Фруассару, «когда король Карл прочел эти письма, он весьма обеспокоился» и «отвернулся от своей сестры», приказав, чтобы «ей дали ознакомиться с их содержанием, так как сам он долгое время не разговаривал с нею». Затем он внезапно вызвал ее к себе и сказал, «как нельзя более определенно и ясно, чтобы она смирилась и отказалась от своего замысла. Когда королева услышала эти слова, она, естественно, была удивлена и ошеломлена, и поняла, что король теперь настроен против нее, ибо что бы она ни говорила, он не желал изменить свое решение или возобновить помощь ей. И так она оставила его, в грусти и печали, и возвратилась в свое жилище. Но она не отказалась от своих планов, и король, разгневавшись, что она не прислушалась к его словам», направил послание, «приказывая ей немедленно покинуть его королевство, иначе он заставит ее уехать с великим позором».

«Когда королева получила это суровое и презрительное послание от брата, она сильно встревожилась». Тревога ее еще более возросла, когда она услышала, что Карл повелел «у всякого, кто будет говорить в пользу его сестры, королевы Англии, отобрать земли и самого его изгнать из королевства. Услышав это, королева стала печальна, как никогда, и не без причин. Она не знала, что ей думать, как поступить, ибо все было, притом уже давно, против нее, и те, кому следовало бы прийти ей на помощь, оставляли ее из-за злых наветов. Она впала в отчаяние, ни в чем не находила утешения и не знала, как быть и что с нею будет дальше. И она много молилась и просила у Господа помощи и наставления».

Почти все французские сторонники немедленно оставили Изабеллу. Единственный, кто остался ей верен, был «ее милый кузен Робер д'Артуа», который тайно явился «глубокой ночью предупредить Изабеллу о грозящей опасности» и сказал «весьма правдиво, что если она не станет вести себя осмотрительно, брат-король отошлет ее вместе с сыном обратно к мужу, так как королю Франции не нравится, что она так долго живет вдали от мужа. Это испугало королеву еще сильнее, чем все прочее, поскольку она предпочла бы умереть, лишиться рук и ног, чем вновь попасть под власть мужа и сэра Хьюго».

Робер «крепко уговаривал ее уехать на имперские земли и отдаться под покровительство кого-нибудь из независимых германских князей, особенно Гильома, графа д'Эно, чья супруга приходилась двоюродной сестрой Изабелле», а сам он выказывал дружеское расположение к Мортимеру. «Итак, она решила покинуть Францию и направиться в Эно, навестить графа Гильома и его брата, мессира Жана, которые были весьма почитаемыми рыцарями с отменной репутацией. Она надеялась найти у них утешение и добрый совет». Королева «сообщила своим людям об этом решении, велела собрать вещи как можно более скрытно и, расплатившись за все, что приобрела, покинула свое жилище насколько можно было спешно и тихо, вместе с сыном, братом ее мужа, графом Кентом (в то время решительно ставшим на ее сторону), Роджером Мортимером и другими английскими рыцарями».