Пошарила рукой под одеялом и попыталась, не вставая, разглядеть содержимое мусорного ведра. Начальник вел себя слишком по-домашнему, напрашивались определенные выводы. Сдается, традицию мы таки соблюли, переспали.

– Ничего не было, – легко разгадав причину моего беспокойства, весело отозвался хассаби. – Дальше поцелуев не зашло. Я не пользуюсь чужими слабостями, Лена.

– Я и не думала, – потупила взор и вывела на одеяле спираль. – Вы порядочный.

– Порядочный извращенец! – усмехнулся Лотеску, разрядив атмосферу. – Лежите, сколько хотите. Инспектор зайдет в три, сейчас, – он бросил взгляд на часы, – десять. Когда сможете, расскажете, до чего докопались. У меня тоже новости.

– Но как можно, сидя в тюрьме?..

Прикусила язык, сообразив, что вновь вышла за грани дозволенного.

– В тюрьме никак, но маховик запустился до ареста. Думаете, – начальник присел на край постели, – Бернард просто так собирался упечь меня за решетку, спешно подготовил приказ об увольнении? Да в уничтожителе он, – успокоил хассаби, легко прочитав по лицу невысказанный вопрос. – Дело резонансное, дошло до короля, Бернард побоялся до официального обвинения, благо на сцену вышло Управление безопасности. Вот он и занялся вами.

Ну да, если нельзя убить главу Карательной инспекции, пусть и местечковой, можно расправиться с секретарем, благо министр не дурак, знает, кто собирает Лотеску информацию. Выяснил про архив, понял: маячит суд и отрядил убийцу.

– Тот, человек которого вы… Словом, он часом не ликвидатор?

– Откуда?.. – ошеломленно уставился на меня хассаби.

Пожала плечами.

– Интуиция. Если в деле замешал второй зам Карательной, наемника привлекать не станут, проще заказать своим.

– Да-а, страшная вы женщина, Магдалена! – уважительно протянул начальник и встал. – Рану показывайте, перевязать надо.

Широко распахнула глаза, когда Лотеску достал из комода бинты и порошковый антисептик. Когда?.. И он?.. Да я сама наскоро повязку сооружу.

– Снимайте футболку! – скомандовал хассаби. – Стесняться не надо, повторяю, памятуя о вашей рассеянности, ничего нового не увижу.

Сразу вспомнились события годичной давности, когда начальник произнес примерно то же самое в ванной, когда вытаскивал заснувшую меня из воды.

– Мужчины всегда видят новое, – парировала я, но футболку стянула, благоразумно прикрыв пикантную часть тела.

– Поздно, все старое, – хмыкнул Лотеску и присел рядом.

На некоторое время воцарилось молчание.

Начальник сначала смотрел, затем осторожно коснулся плеча. Странно, но острой вспышки боли не последовало, напрасно челюсти сжала.

– Могу порадовать: заживает. Еще денек с повязкой походите и все. Только резких движений не делайте. В некоторых случаях импульс лучше револьверной пули, огнестрел, пусть и по касательной, так быстро не вылечишь.

Лотеску перевязал быстро, сноровисто. Сразу видно, человек не только курсы первой медицинской помощи прослушал, но и зачет по ней сдал. Мы, не работавшие с оружием сотрудники Карательной инспекции, только расписались для галочки.

– Вот так, – начальник убрал остатки бинта в ящик, – можете одеваться. Ванная в полном вашем распоряжении, только плечо не мочите. Я пока закажу завтрак на террасу. После четырех стен жутко хочется простора, – чуть смутившись, признался он.

Хотелось расспросить о тюрьме, но вряд ли Лотеску приятно вспоминать о суточном заключении. Надумает, сам расскажет.

– Залог большой заплатили? – задала-таки один вопрос.

– Порядочный, цена свободы меня не волновала. Ничего, верну. Обвинение рассыплется в пух и прах. Вам как, – лукавая улыбка, – не страшно жить бок о бок с подследственным?

– Ни капельки, – улыбнулась в ответ.

Уфф, ночное, кажется, отпустило, а ведь казалось, страх навечно поселился внутри. Но Лотеску такой обаятельный, нельзя не ответить взаимностью: улыбку за улыбку, смех за смех, шутку за шутку.

– Тогда после завтрака навестим мать Ронсу. Вы молодец, – начальник говорил и одновременно, повернувшись спиной, одевался, – хорошо покопались. Пока спали, посмотрел записи, сделал пару звонков – и вот. Или выходите из игры?

– Ведьмин глаз им в суп, не отступлюсь!

Именно так, из принципа упеку высокопоставленных преступников в одиночки и приду поглумиться на судебное заседание.

– Вот и славно, – просияв, обернулся Лотеску; рука замерла на манжете рубашки. – Вы меня изрядно напугали, Магдалена, – неожиданно признался он, чуть прикусив нижнюю губу, и отвел глаза. – По сути, вас чуть не убили из-за меня, не удивился бы, если бы послали в дальние дали. В обязанности личного помощника не входит сбор доказательств под стволом парцилена.

– Тогда вы дурно обо мне думаете, хассаби, – покачала головой и вылезла из-под одеяла.

Странное ощущение! Неправильности, что ли. Вот я, босая, в его футболке, вот он, в брюках и расстегнутой рубашке, только стыдно начальнику. Может, закралась крамольная мысль, я одна видела Эмиля Лотеску таким. Не начальником – человеком, давним юношей, которого еще не испортила власть.

– Лена, не порите чепухи! – отмахнулся хассаби и, встрепенувшись, застегнул пуговицы. – Надо было-таки озаботиться охраной, а не давать советы об осторожности. Сегодня же займусь данным вопросом.

– Не надо! – взмолилась я, вспомнив о прошлом опыте общения с телохранителями.

– Сам решу, – расставил точки Лотеску. – Раненый зверь опасен, не желаю рисковать.

– Когда вы рядом, мне не страшно.

Сказала и смутилась: он помог неправильно понять.

– Напрасно, – хассаби умел удивлять. – Сейчас не тот случай. Хотя, – Лотеску едва заметно улыбнулся, – опасность заставляет вас молчать и наконец-то подчиняться, поэтому, ладно, вертитесь рядом.

Ясно, вопрос прошлой ночи закрыт. Следовало, конечно, нормально поблагодарить, без начальника лежала бы в морге, но раз не хочет, то не стану.

В душе не задержалась, быстро привела себя в порядок и поспешила на террасу, где уже накрыли завтрак.

– Семейная идиллия, а, Магдалена? – Лотеску глянул поверх газеты, намекая на мой внешний вид.

Шайтан, надо было переодеться, а не выбегать в халате!

– Я быстро, хассаби!

Неудобно-то как! Действительно, как с любовником или супругом. Она разливает сливки из молочника, он лениво потягивает кофе, изучает прессу.

– Не нужно, я не стеснительный, переживу. Давайте лучше поделимся сведениями и обсудим план действий.

Мать Зейна ишт Вара, по вторым документам – Зейна Ронсу, жила в рабочем поселке, километрах в десяти от Штайта. Туда добрались быстро, с ветерком, предварительно уведомив надзирающего офицера о пункте назначения – таковы правила для отпущенных под залог. Подследственному разрешалось выезжать в столичные пригороды, получив специальное разрешение. Лотеску ненавидел препятствия, о покорности и вовсе не слышал, поэтому просьба превратилась в приказ. Так или иначе, желаемое он получил.