— Не думаю, что ему грустно… Не думаю, что он спит один в большой белой постели… Он спит с ней, и он меня забыл…

Филипп проснулся и высвободил руку, затекшую под весом тела Дотти.

Первая ночь этого года.

Синеватый свет струился сквозь занавески в комнате, наполняя ее странным холодным свечением. Накануне Дотти вывернула содержимое сумки на комод. Она искала зажигалку. Она курила, когда ей становилось мрачно на душе. Курила все больше и больше.

Дотти вновь к нему прижалась. Он почувствовал запах сигарет от ее волос, холодный и терпкий, от которого у него закружилась голова.

Она открыла один глаз и спросила:

— Ты не спишь? Что-то не так?

Он погладил ее по волосам, чтобы она вновь заснула.

— Нет-нет, все в порядке. Просто пить хочется.

— Хочешь, я принесу тебе водички?

— Нет! — раздраженно отозвался он. — Я в состоянии сам принести себе воды. Спи, засыпай!

— Я просто так сказала…

— Спи-спи…

И он уставился в темноту широко открытыми глазами.

Жозефина. Что сейчас делает Жозефина?

Без десяти пять утра…

На следующий день в половине первого зазвонил телефон Гортензии. Песня Теаг Drop группы Massive Attack…

Она откинула густые спутанные волосы, скорчила гримаску, подумала спросонья, кто это в такую рань, они ведь только что уснули. Ее лицо расплылось от удовольствия, когда она посмотрела на Гэри, на его длинную руку на своем животе, вновь сунула голову под подушку. Она и слышать ничего не хотела… Спать, спать, опять уснуть… Вспоминать о неслыханном наслаждении прошедшей ночи, проводя пальцами по коже возлюбленного… «Мой возлюбленный, мой чудесный возлюбленный! — Она свернулась клубочком, вспоминая, как он наконец, наконец уже… — Так вот что вращает миром! А я-то прожила двадцать лет и даже не знала, надо же! Теперь все изменится, все будет по-другому!» Человек, который увлек ее в глубину сумерек, сейчас спал рядом с ней. Раньше казалось, что она знает его очень давно и очень хорошо.

Ну вот, раскудахталась, как молодая курица.

Телефон все звонил, она посмотрела на циферблат часов с Микки-Маусом, которые подарил отец на восьмилетие… Половина первого!

Мигом выпрямилась на кровати. Половина первого в Париже, половина двенадцатого в Лондоне. Это мисс Фарланд!

Бросилась к телефону.

Тихо промурлыкала: «Алло! Алло!» — натягивая майку, стараясь при этом не разбудить Гэри.

Вышла на цыпочках из комнаты.

— Гортензия Кортес? — пролаял голос в трубке.

— Yes, — прошептала Гортензия.

— Paula Farland on the phone. You’re in! You are the one! You won!

Гортензия упала на колени посреди коридора. Победа! Она победила!

— Are you sure? — спросила она, сглотнув слюну, горло как судорогой свело.

— I want to see you at my office today, five o’clock sharp!

Ровно в пять в ее лондонском офисе!

В Париже половина первого. Ей едва хватает времени собрать вещи, прыгнуть в «Евростар», вскарабкаться на восьмой этаж здания на Бонд-стрит, показать нос секретарше, открыть дверь, и — барабанная дробь: «Here I am!»

— Ok, miss Farland, five o’clock in your office!

— Call me Paula!

Она побежала на кухню.

Ширли и Жозефина чистили морковь, лук-порей, сельдерей, репу и картошку, чтобы приготовить овощной суп. Ширли объясняла Жозефине, что крупные картофелины нужно есть с соленым маслом, а мелкие круглые хороши для жарки или для пюре.

— Здравствуй, дорогая! — сказала Жозефина, оглядывая дочь с головы до ног. — Как спалось?

— Мама! Мама! Я получила эти витрины! Получила! Мисс Фарланд позвонила, я уезжаю! У меня встреча в пять часов в ее кабинете в Лондоне.

Супер, гениально, офигительно, мегакруто, юпи-юпи-ай, I am a big boss!

— Ты уезжаешь в Лондон?! — хором спросили опешившие Ширли и Жозефина. — Но…

Они обе чуть не спросили: а как же Гэри? И вовремя удержались.

— Как-то ты больно поспешно уезжаешь! — сказала Жозефина.

— Мам! Меня ждут витрины! Видишь, я была права! Я была права! Я могу взять с собой остатки кролика в горчице на ужин? У меня не будет времени купить продукты, а ожидать, что парни оставят полный холодильник…

И она пошла в свою комнату — собрать вещи в тишине и покое.

— Навостри уши! Мы имеем право послушать сцену! — предупредила Ширли.

— Ни секунды на месте не усидит! В кого она такая? — посетовала Жозефина. — А ему-то сейчас каково, бедняге!

— Он знал, на что шел. И вполне понимал, что сделать из нее маленькую скромную домохозяйку не получится.

— Это мне приснилось или твой мобильник звонил? — спросил Гэри, приподнявшись в постели и опершись на локоть.

Гортензия посмотрела на него и подумала: «Как же он красив! Ну как же он красив!» Ей захотелось начать всю ночь сначала.

— А! Ты проснулся! — ответила она невинным голоском.

— Или я сплю с открытыми глазами, — усмехнулся Гэри.

Гортензия открыла платяной шкаф и начала запихивать вещи в сумку.

— Что это ты делаешь? — спросил он, усаживаясь на постели.

— Сумку собираю. Уезжаю в Лондон…

— Прямо сию минуту?

— У меня встреча ровно в пять с мисс Фарланд. Ох, пардон! Она велела мне отныне называть ее Паула.

— Ты выиграла конкурс?!

— Да!

— Мои поздравления, — сказал он мрачно, вновь принимая лежачее положение и поворачиваясь к ней спиной.

Гортензия обескураженно посмотрела на него.

— О нет! — тихо простонала она. — О нет! Только не обижайся, не дуйся! Мне и так тяжело от тебя уезжать. — Она присела на кровать и обратилась к его спине. — Постарайся меня понять. Это моя мечта, мечта, которая стала реальностью…

— Очень рад за тебя… Может, по мне не скажешь, но я весел, как зяблик! — пробормотал он, уткнувшись носом в подушку.

— Гэри… Ну пожалуйста! Я хочу совершить в жизни что-то великое, я хочу двигаться вперед, побеждать, стремиться все выше, это все для меня…

— Все? — иронически переспросил Гэри.

— Гэри… Сегодняшняя ночь была… потрясающая! Даже больше, чем потрясающая. Я никогда не думала, что… Я боялась, что с ума сойду от наслаждения, от счастья…

— Ну спасибо, дорогая, — перебил ее Гэри. — Я крайне польщен, что оказался на высоте.

— У меня никогда так не было, Гэри, никогда в жизни…