– И вот на основе созвучия имен, а также потому, что у него в кабинете бугенвиллия такого же цвета, как на вилле в Читтагонге, вы и сделали вывод о том, что он сообщник? – Боннар не скрывал иронии.

– Не только. Есть еще некоторые факты.

– Например?

– Например, я видела месье Кондратовича и мадам Кирани около швейцарского шале на территории ООН. Очень уединенное место. Знаете, я решила, что, возможно, они любовники. Сегодня выяснилось, что этого быть не может, поскольку у мадам Кирани иная ориентация. Прямо перед нашей встречей я сходила к шале. Я уверена, что там они оставляли друг для друга сообщения.

– Ну а лыжи? – не успокаивался Боннар.

– Геннадий Кондратович заядлый лыжник. Он катается и на беговых лыжах, и на горных. Здесь, в Швейцарии. Он мне рассказывал об этом. Так что капитан вполне мог разговаривать с ним. Да, и еще. Сегодня, когда я заходила утром к нему, он проговорился о том, что был в Бангладеш.

– Каким же образом?

– Он спросил меня, была ли я в Кокс-Базаре. А это пляж недалеко под Читтагонгом. Вряд ли кто-то, кто там не бывал, спросил бы меня об этом.

– А ваш генконсул в Читтагонге не мог бы помочь? Может, послать ему фотографию Кондратовича?

– Я уже это сделала. Попросила знакомую в кадрах дать его фотографию, – Арина не стала уточнять, что ей помогала Жанна, – сканировала и послала генконсулу. Он пока не ответил. Жду.

Арина замолчала. Боннар задумчиво смотрел некоторое время на нее.

– Я согласен, повод для размышлений есть. Но что конкретно я могу сделать со всем этим набором догадок, подозрений, мало на чем основанных выводов?

– Может быть, провести обыск у него дома и в кабинете, – предложила Арина.

– А если мы ничего не найдем? Нет, надо сначала срочно встретиться с Кирани.

– Вы хотите допросить ее еще раз? – уточнила Арина.

– Мы с ней еще не беседовали. – Боннар отвел взгляд.

– Как! Но я же вас об этом просила, когда вы звонили мне в Бангладеш!

– Я знаю. Но, когда мы решили с ней побеседовать, мадам Кирани уже уехала в отпуск.

– И вы дали ей спокойно сбежать!

– Надеюсь, вы ошибаетесь. Вряд ли она могла что-то заподозрить.

Боннар пытался сохранять невозмутимость, но это плохо ему удавалось. Было ясно, что он начал нервничать. Подозвав официанта, Боннар отказался от заказанного десерта и попросил принести ему счет. Они распрощались, и Боннар почти побежал к выходу из ресторана.

Арине тоже надо было спешить. Было уже два часа, а она еще так и не доложила начальству о своем приезде. На ее автоответчике было оставлено два сообщения: оба из секретариата Батлера. Арина поднялась на второй этаж. Начальник комиссии сразу же принял ее. Арина рассказала ему о поездке, изложив основные факты, касавшиеся Кирани, но не стала ничего говорить о своих подозрениях в отношении Кондратовича.

– Кирани исчезла, – выслушав ее, вдруг заявил Батлер.

– Как исчезла?

– Вернувшись из Бангладеш, она взяла отпуск на несколько дней. Якобы у нее кто-то заболел дома. Уехала в Марокко, срок отпуска закончился, она не вернулась, и ни по одному из телефонов до нее невозможно дозвониться. Арина, мне кажется, вы рассказали мне не все. Я знаю, что вы поддерживаете контакты с представителем из прокуратуры. Вы и сегодня встречались с ним. Вы что, не доверяете мне, главе комиссии? Ведь это я пригласил вас сюда и попросил во всем разобраться!

– Махавир. – Арина решила, что будет уместным также назвать Батлера по имени. – Дело не в том, что я не доверяю вам, а в том, что пока у меня нет никаких доказательств. Даже в отношении Кирани пока лишь одни подозрения.

– Обещайте, как только появится какая-то ясность, сообщить мне об этом, – попросил Махавир, когда Арина уже собиралась выйти из кабинета.

– Обязательно. Все прояснится в ближайшие дни, – пообещала Арина.

Но оптимистические прогнозы Арины не оправдались. На следующий день в кабинете Кирани прошел обыск, но, судя по тому, что никаких сигналов от Боннара не последовало, там ничего не нашли.

Из Читтагонга пришел ответ от Багрова. Он писал, что ничего конкретного сказать не может. Все-таки прошло больше тридцати лет. Вроде бы человек на фотографии напоминает Гену Кондратова, но уверенности у него в этом нет. Кондратович никаких признаков беспокойства не проявлял: каждый день, как ни в чем не бывало, являлся на работу, был исключительно предупредителен с Жанной, мило здоровался при встрече с Ариной. От Жанны, каждый день заглядывавшей к ней, Арина знала, что Сергея из тюрьмы не выпустили. Все это могло означать только одно: для следствия он по-прежнему был единственным подозреваемым.

Наступил третий день после возвращения Арины из Бангладеш. Она только пришла утром на работу, как открылась дверь и к ней в кабинет буквально ворвалась Жанна. Вид у нее был возбужденный и радостный. Оказывается, рано утром на виллу Бокаж явилась полиция, и сейчас проводится обыск в кабинете Кондратовича.

– Говорят, и дома у него тоже обыск, поэтому он не вышел на работу.

– Я тоже так думаю. Уверена, они обязательно найдут что-то и Сергея выпустят сегодня же! – обрадовалась Арина.

– Пойдемте, выпьем кофе. Я все равно работать не могу.

– Я как раз собираюсь пойти, но не одна. Позвонила Моник, преподавательница французского языка, моя приятельница, и мы договорились встретиться в баре «Серпан». Пойдемте с нами.

– Моник? Она, по-моему, уже на пенсии. Я тоже у нее училась.

– Да, она. Пришла по делам и вот предложила встретиться. Очень симпатичная женщина. Пошли?

– Да нет, спасибо. Вы же с ней давно не виделись, вам хочется поговорить. Я с ней с удовольствием пообщаюсь, но как-нибудь в другой раз. Передавайте ей привет.

Арина не стала настаивать. Внизу, в холле, ей встретился Чоудхури. После своего возвращения она еще не встречалась с ним. Сейчас, увидев ее, он остановился.

– Здравствуйте, Арина. Рад вас видеть. Как вы съездили в Бангладеш? Что-то вы там надолго застряли. Какие-то проблемы? Может быть, зайдете, расскажете?

– Обязательно, но можно чуть позже?

– Конечно, никакой срочности. Тем более сейчас я не могу. Надо подойти на виллу Бокаж. Мне позвонил представитель полиции. Вы ведь, конечно, в курсе – там обыск в кабинете Кондратовича. Меня просили зайти и посмотреть. Ведь раньше это был мой кабинет. Не пойму, зачем это им понадобилось?

– Я думаю, хотят понять, не было ли каких-то перестроек, переделок. Ищут тайники, – предположила Арина.

– Возможно, вы правы. Но все это очень странно. Чего они там ищут? В чем подозревают Кондратовича? Вы в курсе?

– К сожалению, нет. – Арина постаралась ответить как можно искреннее. Чоудхури был ей очень симпатичен, и врать ему было неприятно. – Я обязательно зайду к вам сегодня же и расскажу о поездке в Бангладеш.