ход событий. Кто что сказал, кто где стоял. Ну ладно, насчет того, что говорил Дмитрий, понятно, а какая разница, кто где стоял или сидел? Но они добросовестно копались в памяти. Петр по опыту знал: Анастасия Павловна зря не спросит и ненужных заданий не даст.

– После каких ваших слов Дмитрий сказал, что у него есть время и он готов пообщаться?

Петр напряг память.

– Он спросил, что я такого сказал Галине Викторовне, что она взбеленилась и выгнала нас. Я ответил, что упомянул имя Губанова. Вот после этого.

Каменская и Зарубин снова обменялись взглядами, от чего Петру стало не по себе.

– Дмитрий кому-нибудь звонил после этого?

– Никому, – покачала головой Карина. – Только сообщение отправлял.

– Когда именно?

– Почти сразу, как мы пришли в кафе.

Она подняла глаза к потолку, будто вызывая в памяти всю картину.

– Мы уселись за столик, Дмитрий принялся нам объяснять, что рядом много офисов и в обед здесь бывает много народу, а в остальное время довольно спокойно, и цены приемлемые, и еда неплохая… Да, и сразу после этого стал писать сообщение. Извинился, сказал, что это по работе.

– Замечательно. Это было только один раз?

– Кажется, да, – ответил Петр не очень уверенно. – Честно говоря, я на этом внимания не заострял. Карина, не помнишь?

– Вроде сам не писал, но телефон часто блямкал, видно, много сообщений приходило.

– Он их открывал, чтобы прочесть?

– Нет, – без колебаний ответила Карина. – Брал телефон, но не разблокировал, просто чуть наклонял экран, чтобы все сообщение читалось. Никому не отвечал, это точно.

– Да! – вспомнил Петр. – Как раз после последнего сообщения он извинился и сказал, что ему пора, его уже обыскались на работе.

Зарубин крякнул, сунул в рот одновременно несколько орешков и финик и сладострастно захрустел. Судя по выражению лица, разговор доставлял ему огромное удовольствие.

– Идем дальше, – невозмутимо продолжала Каменская. – Дмитрий сказал вам, что у Галины Викторовны неладно то ли с головой, то ли с характером, с ней тяжело общаться, она презирает зятя, плохо обращается с дочерью, оскорбляет ее, доводит до слез. Какое-то время назад она изменилась в лучшую сторону. Так?

– Так, – с готовностью кивнул Петр.

Карина добавила:

– Но он сказал, что улучшения хватило ненадолго и потом все опять стало плохо.

– И когда случилось это прекрасное улучшение?

Петр посмотрел на Карину. Ему казалось, что он помнит слова Дмитрия: «Года три назад…» Но вдруг память подводит?

Карина молчала, хотя по глазам было видно, что она знает ответ.

– Кажется, Дмитрий говорил про три года, – сказал он. – Кариша, ты помнишь?

– Три года, – подтвердила девушка. – Точно, три года.

Зарубин встал из-за стола и сладко потянулся.

– Не люблю я тебя, Пална, – произнес он загадочные слова. – С тобой скучно.

Каменская с улыбкой пожала плечами.

– Ну, что поделать, Сержик. Умей любить меня скучную, веселую меня каждый дурак сумеет полюбить.

Она достала из папки листок, исписанный от руки, и положила на стол перед собой.

– Сын Николая Андреевича Губанова, Юрий Николаевич Губанов, был убит как раз три года назад, в две тысячи восемнадцатом.

Петр растерянно кивнул.

– Да, я знал, что в восемнадцатом, на памятнике было написано, и вы тоже говорили, но с тремя годами, о которых упоминал Дмитрий, я как-то не связал… Вы думаете, это зять Демченко его грохнул? Но зачем? За что? Что у них могло быть общего?

– Общая у них Галина Викторовна. Она ненавидит всех троих Губановых: Николая Андреевича, Михаила Андреевича и Юрия Николаевича. Михаила – за то, что из-за него посадили ни в чем не виноватого Виктора Лаврушенкова. Юрия – за то, что раскопал правду и тем самым спровоцировал Вячеслава Лаврушенкова на месть за отца и убийство следователя. Из-за этих двоих Галина Перевозник осталась без своего мужчины, да еще беременная. У нее двое Губановых отняли прекрасную жизнь, полную страстной любви и блаженства. Ну, по крайней мере, как Галина это себе представляла. Через какое-то время у нее появился другой возлюбленный с хорошими карьерными перспективами, она вышла замуж, Демченко вот-вот должен был получить перевод с повышением на такую должность, которая сулила возможность хапнуть много денег и обеспечить своей семье красивую жизнь, – и на тебе! Третий Губанов, Николай Андреевич, этому помешал. На самом-то деле, как пояснил вам сам Губанов, загвоздка была вовсе не в нем, но Галине достаточно было услышать его фамилию, чтобы нарисовать в воспаленном воображении целую картинку. Уж и дачу-то в дорогом месте он прикупил, и вообще взяточник и сволочь. Скорее всего, гибель Демченко сильно сказалась на психике Галины, так что ее фантазиям удивляться не приходится. Ну правда ведь, ситуация ужасная. Садков, будущий муж и отец ребенка, убит, действующий муж тоже убит… Врагу не пожелаешь такой судьбы.

– А при чем тут обстановка в ее квартире? – спросила Карина.

– Обстановка – всего лишь отражение ее вкусов и стиля мышления. Галина Викторовна прочно застряла в своей ненависти, которая родилась в восьмидесятые-девяностые годы. Она отказывается делать то, что называется «жить дальше». Она хочет жить так и тогда, где и когда случились самые горькие беды ее жизни, чтобы пестовать, выкармливать и баюкать воспоминания о своих несчастьях и одну-единственную мысль: «Я хочу, чтобы все эти Губановы сдохли. Пока они ходят по земле, покоя мне не будет».

– Кстати, – вдруг оживился Зарубин, – дайте-ка мне взглянуть на нелегально добытые фоточки с похорон, любопытно посмотреть.

Карина залилась краской, но послушно принесла снимки. Сергей долго крутил их в руках, рассматривал, щурил глаза и закатывал их к потолку.

– Пытаюсь представить, как вся эта красота выглядела с проколотыми дырками. Полагаю, не хуже какого-нибудь фильма про оживших покойничков. Вы не догадались переснять на телефон?

– Нет, в голову не пришло.

– Да ладно, что уж теперь… Вы, наверное, и без того от страха тряслись, когда фотки тырили.

– Было такое, – подтвердила Карина. – Как вы думаете, зачем все трое Губановых пришли на похороны? Они ведь не были знакомы с Садковым.

– Хороший вопрос, – хмыкнул Зарубин.

– Николай Андреевич и его сын считали себя косвенно причастными, – тут же кинулся пояснять Петр. – Они много лет знали убийцу, Славика Лаврушенкова. Ну и расследование, которое затеял Юрий, тоже сыграло свою роль. Наверное, еще чувство вины какое-то у них было. Если нужно, я завтра спрошу у Губанова.

– Допустим, – кивнул Сергей. – А третий, Михаил? Он-то что забыл на этих похоронах? Как я понял из ваших рассказов, он был не в курсе, что родной племянник выкопал под ним вонючую ямку.

– Он тоже знал Славика, хоть и не так близко, как его старший брат. Он же