– Не-а, не сегодня, если вы не против, – ответил Кит. – Мы бы с радостью, но надо ехать. Моя миссис будет не в себе, если я не вернусь домой к ужину. И вообще, это не мой стиль музыки… Без обид, Рэни… Хорошо?

– Конечно, без обид, Кит. Но если твои парни вдруг окажутся в Шропшире, заезжайте, рада буду вас повидать. Хотела бы увидеть лица наших в Боувеле, когда вы все пятьдесят подкатите туда.

– А вот это я могу вам обещать, леди. Это будет прикольно. – Он газанул, и другие баньши последовали его примеру. – Баньши! Поехали!

Мэтти и Рэни махали им вслед, словно дамы, спасенные своими рыцарями-избавителями, пока мотоциклы не скрылись за углом клуба, а площадь снова погрузилась в привычный лондонский шум.

– Извини, девочка, – тихо произнесла Рэни.

– За что?

– За то, что накричала на тебя и плохо отозвалась о твоем фургоне.

Мэтти глубоко вздохнула.

– Мы обе наговорили такого, чего не следовало говорить.

– Нет. Послушай меня. Ты многое вложила в то, чтобы концерт состоялся. Я очень это ценю… все ценю… Я благодарна также внуку Джейка. Гил обиделся, но, в сущности, он не виноват. Просто бедолага обнаружил, что чувак, которого он всю жизнь идеализировал, оказался человеком из плоти и крови, как и все другие. Это нелегко. Я понимаю. А ты должна понимать это лучше, чем кто-либо другой. Время дает возможность взглянуть на происходящее под другим углом, Мэтти. Чем больше прошло времени, тем больше правды из царства черного и белого переходит в мир, где существуют разные оттенки серого. Я не горжусь своими поступками, но все они – мои поступки. Я все пережила… и выкарабкалась. В конечном счете именно это каждый хочет сказать, подойдя к концу…

Этого хотелось и Мэтти. Теперь она прекрасно это осознавала. Она пережила, справилась с предательством Ашера и принятым дедушкой Джо решением. Она все еще твердо стоит на ногах, хотя любой из этих ударов вполне мог выбить почву у нее из-под ног. А Гил? Ну, его слова взяли ее за живое, но она и это переживет. После сегодняшнего концерта ее жизнь будет простираться перед ней неизведанной дорогой, двигаться по которой Мэтти уже не боялась.

– Поэтому ты вернулась к Рико? Хотела выкарабкаться?

Рэни взглянула на собеседницу.

– Да. Мне пришлось выбросить все из головы и сосредоточиться на том пути, который открывался передо мной. Только так я могла двигаться вперед. В конце концов, Рико мог достать меня всюду, куда бы я ни поехала. Все вернулось на круги своя и продолжалось некоторое время, потому что так было проще. Когда я сделала себе имя, то, романтически выражаясь, порвала с Рико, но к тому времени мы уже многое пережили вместе, он стал старше и, возможно, чуть умнее, поэтому еще десять лет пробыл моим агентом. Окончательно я от него избавилась, когда повстречала в Вегасе молодого Билла О’Ши. Билли работал на меня до прошлого года, пока не скончался. Теперь его место занял сын. Думаю, он просто делает одолжение ради памяти отца. – Бросив взгляд в направлении здания бывшей «Пальмовой рощи», Рэни грустно улыбнулась. – Шестьдесят лет назад я приехала сюда, зная, что за вечер потеряю четырех друзей.

Мэтти улыбнулась.

– Мы должны зайти. Они нас ждут.

Рэни взяла Мэтти под руку.

– Надеюсь, так оно и есть.

«Я был тем, кто»

– Мисс Белл! Миссис Сильвер! Какая радость видеть вас!

Дерри встретил Мэтти и Рэни сразу же за дверью. Его волосы, напомаженные «Брилкримом», торчали в разные стороны.

– Извините за прическу. Я хотел поправить челку, но только все усугубил.

– Дайте мне расческу, молодой человек. Я покажу вам, как это делается, – предложила Рэни. – Нагнитесь немного… Чуть больше, дорогой… Вот так…

Старушка взялась за дело, расчесывая и зачесывая волосы менеджера бара, и через пару минут на его голове, поблескивая, красовалась челка, которой гордился бы любой тедди-бой.

– Ну вот.

Дерри пригнул голову, чтобы увидеть свое отражение в стекле, покрывающем информационное табло в фойе клуба.

– То что надо! Большое спасибо, мадам. – Наклонившись, он чмокнул Рэни в щеку. – Вам следует это увидеть. Гил и Кольм все здесь переделали. Позвольте мне вам показать.

Мэтти взглянула на Рэни. У нее в животе вдруг запорхали бабочки.

– Готова?

– Готова. Пошли.

Дерри толкнул двустворчатые двери.

– Позвольте мне представить «Пальмовую рощу» 1956 года!

От увиденного у Мэтти перехватило дыхание. Рядом с ней вслух выругалась Рэни.

Красиво. Там, где прежде глаз видел лишь темные стены и пол, теперь были кремового цвета атлас и теплые оттенки дерева. Вокруг танцпола и сцены по широкой дуге были расставлены столики, покрытые белыми скатертями, достававшими чуть ли не до пола. Каждый столик окружали шесть золоченых стульев, спинки которых сзади украшал кремового цвета атласный бант. В центре располагались хрустальные люстры с высокими белыми свечами. Еще больше свечей было вставлено под стекло фонарей «летучая мышь», развешанных по краям танцпола и сцены. Когда их зажгут, они зальют все вокруг теплым, мерцающим светом. Высоко над центром зала три огромные хрустальные люстры, свисающие с осветительной рамы, посылали водопад светлячков всех цветов радуги на поверхность пола и столы внизу.

Возле сцены рассаживался танцевальный оркестр. Золотисто-кремовые пюпитры украшали две буквы – П и Р. Знак между ними сверху был украшен стилизованными листьями пальмового дерева. На новенькой танцплощадке репетировали под джазовую музыку несколько танцоров.

Тем временем все внимание Мэтти поглотила сцена. На глазах у нее выступили слезы. Старые красные бархатные занавесы, которыми Мэтти восхищалась во время ее первого визита в клуб, теперь соседствовали с двумя новыми горизонтальными полотнищами мерцающего золота.

– Точно так, как я запомнила, – выдохнула Рэни.

Мэтти приобняла старушку, и та громко всхлипнула.

– Парень постарался на славу.

Словно по сигналу, на середину внушительной сцены вышел Гил. Одет он был во все черное, как молодой Джонни Кэш: черные джинсы и черную рубашку с расстегнутым воротом и закатанными до локтей рукавами. В руках он нес папку-планшет. Это привлекло внимание Мэтти. В то же мгновение на женщину нахлынул поток воспоминаний, от которых она хотела отделаться. Рядом с Гилом шел другой мужчина, одного с ним роста, но с коротко стриженными золотисто-каштановыми волосами и более атлетическим сложением. Он улыбался, а вот Гил хмурился. Прямо-таки идеальная ипостась из двух братьев Кендрик.

– Кто это? – спросила Рэни.

– Это Кольм, брат Гила. Они двойняшки.

– Да брось! Они так же похожи, как я и кабинетный рояль, стоящий вот там.