Это моментальное всеобщее преклонение оказалось красивым и торжественным: все взгляды устремились на Ану, она стала центром мира. И Фокс невольно увидел Ану в новом ракурсе, в ореоле восхищения и славы, которым окутали её другие.

— Ваше сиятельное высочество! Добро пожаловать! — прогнусавил очень интересный планетянин, выдвигаясь вперёд.

Его голос звучал мягко, как из плюшевого погреба, а тело было в точности как огромная мясистая рука. Согнутая в «локте» и одетая в роскошную синюю мантию, она шествовала, перебирая ножками, хм, нет, ручками. Сотни толстеньких отростков покрывали существо плотным шевелящимся ковром, так что оно могло извернуться в любую сторону, перебирая ручонками. Планетянин походил на руку-гусеницу, всю в маленьких ручках, отвратный по человеческим меркам, но весьма представительно одетый. Его голова была в точности как пухлая человеческая ладонь с четырьмя широко расставленными пальцами, только на конце каждого пальца выпучился коричневый глаз. В общем, ползучий рукоглаз.

Одиссей только и делал, что путешествовал по разным планетам и встречал сотни разумных рас, но в огромной галактике их были тысячи, а может и десятки тысяч, так что многие из собравшихся на Рассвете были ему незнакомы. Он даже пожалел об отсутствии нейра в голове: было бы очень удобно прошерстить данные по каждому из существ. Вот что это за создание — мятая бумажная фигура, похожая на оригами, которая складывает и раскладывает себя, будто хочет что-то сказать? А вот эта большая овальная голова, возлежащая в левикресле, почему она уставилась на Ану девятью неморгающими глазами, словно хочет просверлить девушку взглядом?

— Позвольте подать вам отросток помощи! — возгласил гнусавый ползун.

— Позволяю, Шакрюк, — улыбнулась принцесса, разрешая ему вползти в защитный круг. Она сошла с колесницы, опираясь на протянутые пухли, которые ловко сменяли друг друга, подставляясь под её руку и как бы перетекая с Аной сверху-вниз.

— Прошу проследовать в зал совета, ваше высочество, — сладко прогнусавил Шакрюк.

Преклонённые планетяне повставали, разогнулись и зашептались, превращаясь в приветливую толпу; процессия двинулась внутрь станции, а Одиссей стоял сбоку, глядя на проходящих. Подмечать важные детали одним глазом было очень неудобно, как бы сейчас пригодился хотя бы простейший зрительный имплант!

Процессия удалялась, и внутри Одиссея нарастало желание бежать вслед за ней. Ему очень не хотелось выпускать Ану из поля зрения, оставлять посреди толпы чужаков. Хотя что обычные смертные могут сделать наследнице олимпиаров? Защитное поле высшей категории облегало её, чётким световым кругом с античной узорной окантовкой очертив границу, которую окружающим было нельзя пересекать. Так что вокруг Аны всегда оставался пустой круг почтения.

В общем, желание держаться рядом с принцессой и изображать телохранителя было по-человечески понятным, но глупым. Задача сыщика в другом: не упустить важную информацию. Поэтому Фокс не двинулся с места и стоял в стороне от колесницы, невидимый и внимательный. Он был уверен, что самое интересное сейчас случится не в зале совета — а на опустевшей площадке под небом, полным обманчивых преломлений.

Существо-оригами задержалось у колесницы, увлечённо разглядывая барельеф с эпохальной битвой. На белом теле мелькали и таяли чернильные росчерки — кажется, мысли существа отражались на его поверхности. Фоксу, к сожалению, было затруднительно читать стремительно гаснущие узоры на абсолютно неизвестном языке.

Когда толпа втекла в здание, оригами остался один на пустой площадке. В наступившей тишине он быстро зашелестел обратно к колеснице, подобрался вплотную и замер на миг. Центральная часть раскрылась наподобие книги и одновременно цветка, и в сердце существа-оригами оказался чёткий рублёный узор. Эти символы отличались от предыдущих: они не возникали и исчезали, как мимолётные мысли, а были готовым блоком текста, написанным заранее. Фокс тут же узнал язык универсального технокода. Существо коснулось колесницы, и чернильный поток символов перетёк в кораблик Аны. Сделав импринт, оригами торопливо захлопнулся, скорее пряча нутро, и засеменил ко входу в здание Совета.

Одиссей несколько секунд стоял, внимательно разглядывая колесницу, но великолепная система безопасности олимпиаров молчала, не замечая, что её взломали. Лицо детектива скривила понимающая усмешка с долей горечи. Но никто её не увидел.

— Уникальный этноид! — патетично воскликнул Шакрюк, жадно припавший к большой белоснежной капсуле. Там пряталось существо, ради которого жители стольких планет слетелись на Совет. — Сын такой незначительной расы, но носитель такого великого дара… Теллари!

Капсула раскрылась, и молекулярный контроллер шагнул из сумрака на свет. Это был человек. Молодой, атлетичный, он оказался неожиданно красив, но не слащавой, а почти трагической красотой. Сдержанный и мужественный, но черные от природы волосы уже поразила седина. Гордая осанка и разворот плечей, он ещё в силах бороться, но руки поддерживают одна другую, выдают, насколько целитель истощён изнутри. Это несмотря на биоподдержку — у него капсула высшего уровня, и она не справляется. Вокруг глубоко посаженных глаз человека сгустились мрачные, уже неисцелимые тени: он видел много страдания и пережил его сам. Взгляд теллари был полон доброты до последнего вздоха, но отравлен постоянной болью. Одиссей знал, почему. Грязь брала со своих носителей высокую плату, особенно с тех единиц, что могли создавать аспару. За квинтэссенцию чистоты приходилось платить каплями собственной жизни, и этот человек сделал свой выбор: он платил собой за грехи других.

Восхищённые взгляды сошлись на целителе, и один из них принадлежал принцессе. Ана не ожидала, что теллари окажется человеком, тем более, таким берущим за душу. И теперь она смотрела на него, как заворожённая, забыв выдохнуть.

— Назовите своё имя! — торжественно потребовал Шакрюк, шоумен до последнего отростка.

— Стивен, — блёкло проронил мужчина. Ему потребовалась секунда, чтобы вспомнить, потому что имя для него было уже не важно. Да и сама личность ничтожна по сравнению с тем даром, что прятался внутри.

— Стивен! — смакующе повторил Шакрюк. — Наш спаситель и герой. Преклони колено перед той, кто дала тебе убежище и спасла тебя от гнева толпы.

Теллари смиренно двинулся вниз, но Ана вскочила с места.

— Нет! Ты не должен преклоняться!

Стивен поднял на принцессу удивлённый взгляд. Мгновение они смотрели друг на друга, как люди смотрятся в зеркало, надеясь понять что-то важное о самом себе. Юная идеалистичная девушка смотрела на гибнущего святого, восхищённая его самопожертвованием. А он, живущий в мире больных и умирающих, впервые за долгое время увидел что-то живое и светлое, лишённое боли, и впервые за много месяцев внезапно улыбнулся. У Одиссея сжалось сердце от того, как Ана смотрела на теллари.

— Спасибо, — просто сказал Стивен и поклонился принцессе искренне, не формально.

— Спасибо вам за то, что вы делаете, — прерывисто ответила Ана. Она взяла себя в руки и села с подчёркнутой прямотой, но рука едва заметно комкала кончик платья, а глаза смотрели вбок. Да уж, синтетик бы куда лучше справился с поддержанием божественного лица:)