Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— На повестке заседания два вопроса, — провозгласил Шакрюк. — Живая аудиция теллари, демонстрация его способностей управлять теллагерсой, так же известной, как грязь. И голосование совета.
Толпа целителей возбуждённо шушукалась, все с нетерпением ждали демонстрации. Маленький лиловый хистероид уставился на теллари, явно заранее испуганный.
— Почитаемый Мираби, вы долго ждали этой возможности. Шагните навстречу своему исцелению!
Из толпы выплыло внушительное левикресло, в котором возлежала та громадная голова, которая немногим раньше не могла отвести взгляд от Аны. Вытянутая, как дыня, сморщенная от старости и покрытая редкими зелеными волосинками, которые торчали, как антенны. На широчайшем лбу рассыпалось аж девять глаз разного размера и формы, разных оттенков зеленого. Все они, от светло-салатного до тёмно-елового, были подёрнуты белесой пеленой старости. То, что у существа не было ни рук, ни ног, ни туловища, явно выдавало расу, способную взаимодействовать с окружающим миром не физически. В такой большой голове уж точно обитал могучий мозг.
— Мастер ментальной реконструкции, — прогнусавил Шакрюк. — Он чинит воспоминания и возвращает прошлое тем, кто его потерял. За годы практики мастер Мираби помог многим тысячам несчастных, но старость неумолима и берёт своё. Однако, наш теллари способен продлить жизнь мастера ещё на десятки лет! Посчитайте, скольким пациентам мастер сумеет помочь? Да начнётся круговорот добра.
Стивен шагнул вперёд, тихий и безучастный, как серая тень, поднял руку, чтобы коснуться сморщенного лба. Но двери в зал совета распахнулись.
— Прошение! Прошение совету! — выкрикнул отчаянный женский голос.
Все обернулись и увидели, как женщина в техно-костюме с крупным ранцем на спине пробивается сквозь мягкие щупальца робо-охраны. Универсальные робохранители пытались связать её и не пустить, но на груди внезапной пришелицы висело какое-то нейтрализующее устройство, оно отбрасывало щупальца роботов мощными импульсными разрядами, не позволяя дотянуться и остановить её. На ногах и плечах женщины были отражающие панели, сбивавшие роботов с толку, а её подошвы «подкованы» слоями антиграва, так что она ловко прыгала по воздуху, словно по ступенькам, стремительно приближаясь к центру зала.
— Ой-ой-ой! — завопил маленький лиловый хистероид. — Что она делает?
— Что за бесчинство? — воскликнул Шакрюк. — Как вы смеете!
— Я смею умолять, — выкрикнула женщина, падая на колени перед Аной. — Позвольте моему сыну жить!
Одним движением она стянула ранец со спины и выдвинула вперёд. За миг до того, как он распахнулся, система безопасности Аны накрыла женщину силовыми коконом тревожного красного цвета и резко оттолкнула назад. По кокону прошлись спусковые импульсы: если бы в ранце оказалось оружие или взрывное устройство, оно бы сдетонировало с женщиной внутри. Но там и правда был ребёнок: бледный шестилетний мальчик с отвратительными пятнами зернистой лихорадки по всему телу. Мелькнули быстрые сканы, не выявили угрозы, и блокирующий кокон исчез. Лицо матери кривилось в отчаянии, она смотрела на Ану в последней надежде.
— Пожалуйста, — прошептала она, — позвольте ему жить…
Было ясно, что это жительница развитого техномира, и она обладает немалыми средствами. Всеми правдами и неправдами женщина смогла не просто попасть на закрытую для посещений планету, но и прорваться сквозь средства охраны в зал совета. Всё ради встречи с теллари и принцессой. Галактика знает, какие деньги и связи несчастная мать потратила на этот отчаянный жест, видимо, её ситуация была совершенно безнадёжной.
— Нижайше просим прощения вашего высочества за это безобразие, — мягко заелозил Шакрюк. — Сейчас мы выдворим эту…
— Нет. Очень правильно, что она пришла.
— Но протокол заседания… — гусень изумлённо всплеснул сразу сотней лапок. — Торжество порядка…
— Кроме того, — ровно продолжила принцесса, — я дала указание управляющему ИИ Рассвета. Выбрать и допустить на совет ещё одного просителя, достойного нашей помощи. Не знаю, кто был выбран, но прошу выйти вперёд.
Из толпы медленно выдвинулась целительница неизвестной Одиссею расы: тонкое тело с прямой осанкой и роскошные многослойные крыльями, как у бабочки, которые облекали её подобно платью от плеч до пола. Голова с фасеточными глазами горделиво посажена на тонкой сегментной шее, её венчали полупрозрачные гребни с цветным отливом, похожие на обломанные крылья стрекоз.
— Достойная Афина, дочь Зевса, — поклонилась и прошелестела роскошная бабочка. — Управляющий выбрал просителей из моего родного мира, поэтому я преподношу их вам. Это гибнущая от вырождения ветвь хаммурского роя.
Бабочка бережно вынула из-под бархатного крыла маленький коричневый кокон тончайшего плетения. Он просвечивал, и все увидели множество крошечных малышей, спящих внутри в янтарном соке.
— Эта колония с поражённым генетическим кодом, — печально сказала бабочка, — он так сложен и нестабилен, что генетическое исправление приведёт к непредсказуемой каскадной реакции. Если же не вмешаться, колония дегенерирует уже через несколько витков. А так как другой королевы улья в этой ветви нет, древняя генетическая линия прервётся и будет утрачена.
Целители разных планет вздыхали и кивали с пониманием. Трое умирающих ждали: мальчик в капсуле, уставшая голова на троне и бессловесный кокон с будущим роем.
— Три кандидата на спасение, — Ана повернулась к Стивену. — Теллари не может оказать помощь всем. Кого из них ты можешь спасти? А если любого, то кого ты выберешь?
— От имени дружного сообщества целителей, — изо всех сил улыбаясь, прогнусавил Шакрюк, — как глава совета, я смею настаивать на исполнении сделанного выбора. Мастер Мираби был тщательно отобран из сотен кандидатов! Мы рассмотрели все возможные стороны…
— Это не наш выбор.
— Что? — подавился гусень. — Как не наш?
— Теллари ещё не стал нашим целителем. Мы не можем решать, на кого он потратит свой дар, — принцесса обратила на Шакрюка прямой немигающий взгляд, и тот сразу скуксился. — Стивен. Решение за тобой.
Стивен подошёл к мальчику и коснулся его, тот очнулся и открыл глаза. Взгляд мальчика был тяжелым от безнадёжности, он не верил, что кто-то поможет и спасёт. Ещё недавно мальчик думал, что жизнь — его собственная, ему и в голову не могло прийти, что кто-то может её отнять. Он бегал и смеялся, полный сил, и совершенно не сомневался, что так будет всегда. Затем пришла болезнь, и мальчик сначала злился, потом плакал от страха, от бессилия, потом надеялся и верил, что мама права и ему уже скоро помогут, вылечат и спасут. Но врач за врачом, больница за больницей, планета за планетой опускали руки, и постепенно мальчик уже не мог бояться и плакать, он утратил силы переживать. Однажды внутри него что-то уродливо скомкалось. Мальчик закрыл глаза и смирился с тем, что всё будущее, о котором он с восторгом мечтал, достанется другим, но не ему. Мальчику не было и семи лет, а он уже понял и принял неизбежность — и только ждал, когда всё закончится. От этого мертвенного согласия многих присутствующих пронзили протест и боль.