– Нет! Я не любил ее. Я не выбирал ее. Она купила меня на рынке.

Энн резко выпрямилась.

– Купила вас?

Глаза у него были решительные.

– Да, купила меня. Меня взяли в плен и продали в рабство, как животное. – Джек отвернулся и отошел. – Не очень-то соответствует тому яркому образу, который сложился обо мне в обществе?

Энн увидела, как необъятность океана нахлынула на него, волны пытаются схватить его. Он был рабом? Перед этим исчезла всякая ревность, всякое ощущение угрозы. Энн опустила голову.

Она открыла глаза, ее сердце разрывалось от нежности.

– Джек, я сожалею о том, что сейчас сказала. Я была не права. Я вас люблю. Вы для меня – свет и чудо.

– Вам не противно?

– Из-за того, с чем вы ничего не могли поделать? Разве это возможно? И это есть тот стыд, который так отравил вам возвращение домой?

– Быть может. Я думал, что этого никто не сможет понять. Падение. Не тела или духа – судьба послала мне довольно удачную хозяйку, – но души, полагаю.

– И все же вам очень хочется вернуться туда?

– Я должен вернуться только потому, что моя миссия в тех краях все еще не завершена. – Он нахмурился. – Но теперь я боюсь.

– Вы один из самых храбрых людей, каких только можно себе представить, – сказала она.

– Безрассудная храбрость – вещь куда более легкая, если не слишком ценишь свою жизнь. К сожалению, теперь я хочу жить. – Он посмотрел на нее со странным сочувственным юмором. – Это и был тот риск, на который я пошел, когда этой ночью мы ласкали друг друга.

Слезы заструились по ее лицу.

– Я вызвала у вас желание жить? Он кивнул.

– Но не думаете ли вы, будто я хочу провести остаток своей жизни с племенами, которые считают предательство разновидностью чести? Не думаете ли вы, что я стремлюсь к одиночеству пустынь и гор? Да, там великолепно. Пожалуй, это даже стоящее дело – или было бы стоящим, если бы я не потерпел такой жалкой неудачи со спасением рукописей Тоби. Но эти годы часть за частью лишали мое тело души. Вчера ночью вы твердо решили вернуть ее на место. Вряд ли я вынесу, если снова потеряю ее.

– Но я ничего вам не дала, – возразила Энн. – Я обычная, упрямая и невежественная в том, что касается этого мира.

– Вы обладаете храбростью дракона, – сказал он. – Вы дали мне свободу. Вы вернули мне себя. Я люблю вас больше жизни, но вы действительно лишили меня безумной бравады, Энн. Мне не видать вашей храбрости.

– Вся моя храбрость – это только та храбрость, которой вы одарили меня. Настоящая храбрость – это то, что сейчас вы показываете мне. Вернуться назад в Азию, хотя вы считаете, что вам есть что терять. Настоящая храбрость – это то, что заставляло вас жить, когда вы были там. И только настоящий героизм позволяет вам сказать мне сейчас, что вы меня любите.

– Да, видит Бог, я люблю вас! Я люблю вас, моя храбрая жена. Если бы существовал способ снять с себя бремя этого долга, я бы это сделал. Но если Тоби жив, то находится в невообразимо ужасных условиях. Я – единственный человек, который представляет себе, где его искать и как там передвигаться. Если я могу вызволить его, я должен это сделать!

– Да, – сказала она, – да, должны. Я это понимаю. Я бы осталась здесь ждать вашего возвращения, если бы это был единственный ответ на нашу дилемму.

– Я не жду этого. Наш брак – это брак по расчету. Я вообще ничего не жду от вас.

– Но вы должны ждать, потому что я буду любить вас вечно, Дикий Лорд Джек, всем сердцем, всей душой и всем телом. Неужели вы не поняли, что вы и этим рисковали минувшей ночью? Что вы накрепко привязали меня к себе? Так что теперь наша храбрость только друг в друге.

– И все же я должен вас оставить, – сказал он.

– Но я могу отправиться с вами – не до того места, где находится темница Тоби, конечно, но куда можно. Почему бы и нет?

Джек недоверчиво взглянул на нее:

– И вы готовы оставить Англию, оставить ваших родных, бросить свою работу с окаменелостями?

– Да, да! Это ведь не навсегда, но тем временем у нас будет несколько месяцев на корабле, а после этого по крайней мере какая-то поездка по суше. Может быть, если мы будем вместе, мы создадим нечто настолько сильное, что это будет поддерживать нас обоих.

Он задрожал, словно от мощного порыва ветра.

– Господи, вы не понимаете, как меня подмывает согласиться. И вы не понимаете, о чем просите, Энн.

– Я ведь никогда этого не понимала, да? Но всякий раз мне удавалось настоять на своем. Это правильно. Я это знаю, Джек. Держите меня при себе, пока я даю вам храбрость. Оставьте меня, когда я стану для вас обузой. Почему бы и нет?

– А если я не вернусь? Если вы останетесь одна в Индии?

– Тогда у меня останутся все эти месяцы и воспоминания, и о вас тоже.

– Мы, наверное, уже зачали ребенка.

Она покачала головой, исполненная благодарности, хотя только что это открытие не принесло ей ничего, кроме горя.

– Утром у меня начались месячные. Мы так и не зачали ребенка, но может быть, если мы вместе отправимся в Азию, у вас родится сын или дочь, которые унаследуют это поместье.

Он отошел, устремил взгляд в окно и некоторое время стоял так, ничего не говоря.

– Должно быть какое-то безопасное место, где вы могли бы меня оставить, – сказала она, – прежде чем вы измените внешность и отправитесь в горы!

– Да, конечно. Вы можете остаться с женами офицеров в любом городе, защищенном английскими войсками. Может быть, на корабле вы даже сможете преподать мне науку об окаменелостях.

– Значит, вы позволите мне поехать, Джек? Он повернулся, по лицу его текли слезы.

– У меня не хватает сил отказать вам. Вы даете мне все, к чему я стремился так жадно. Нужно уложить вещи и быть готовыми к утру.

То был безумный день. Энн швыряла вещи как попало на кровать, а несколько служанок укладывали их в чемоданы. Сундук с книгами, которые Джек ей подарил, можно было прямо погрузить на корабль. За одеждой можно будет послать. Продовольствие было заказано и погружено сразу же, благодаря влиянию имени Блэкдаунов.

А вот Горация пришлось оставить дома. Энн на прощание со слезами на глазах поцеловала котенка, потом рассмеялась, потому что он убежал, задрав хвостик, совершенно довольный тем, что станет любимцем на кухне. Уизикомб-Корт был раем для кошек, особенно той, которую ее светлость оставила на заботливое попечение экономки.

Ближе к вечеру в карете Джек отвез Энн в Хоторн-Аксбери проститься с родными. Мать Энн плакала, сестры припали к ней. Джек стоял в стороне, сложив руки за спиной. Мистер Марш подошел к нему, и они обменялись рукопожатием.

Когда они снова уселись в карету, отец крепко сжал Руку Энн. Она наклонилась поцеловать его.