— Вы думаете, что меня просто пытались убить? Только лишь это? — граф надрывно рассмеялся. — Да что вы вообще знаете? Вы не можете себе и помыслить, что я там пережил. Меня истязали хуже, чем самого жестокого убийцу, а вы говорите такое. Я не желал никому из них зла, я просил, молил отпустить меня, клялся, что не вспомню об этом и не стану мстить, лишь бы они перестали сдирать с меня кожу живьём. Вы ничего не знаете. Вы не имеете права говорить мне, что я должен простить их. Такое, герцог, сложно простить и через сотню лет.

— И поэтому ты выбрал свою кормушку, а не их? — голова вампира дёрнулась в сторону, дракон ненавидяще въедался взглядом в его лицо, граф глядел в ответ так же.

— А разве этого недостаточно? — сплюнул кровь Степан.

— Нет. — твёрдо ответил дракон. После подозвал кого-то из слуг и приказал оголить вампира по пояс. Герцог пристально рассматривал рубцы, которыми полностью была покрыта кожа графа. Вампир не врал.

Граф смирил дракона ледяным взглядом кроваво-алых глаз, оскорблённый неверием Ибенира. Впрочем, чего ещё стоило ожидать от ящерицы?

— Знай вы хотя бы о половине пыток, что я пережил, то не стали б так милосердно поступать со старостой деревни. — выплюнул вампир. Керналион ничего не ответил, потому что переселенец был прав.

Герцог правда надеялся, что его личная неприязнь к вампирам никак не скажется на отношения между подданными, верил, что до такого никогда не доходило, знал, что в некоторых деревнях и мелких городах ещё тайно развлекаются убийством вампиров, несмотря на его запрет. Но не думал, что его люди, о которых он так много заботился, могут оказаться настолько жестоки, бесчеловечно жестоки.

Ему не было жаль графа. Ничуть. Герцог, глядя на изувеченное тело вампира, безмолвно скорбел о погибших из-за своей кровожадности, из-за своих заблуждений Априошцах, о жителях герцогства, осквернивших свой разум и своё сердце столь бесполезной, глупой ненавистью к вампирам. Он не хотел, чтобы всё обернулось так, не желал, чтобы его люди напрасно марали руки, за просто так проливали чужую кровь. Вампиры хотя бы убивали из нужды, а его подданные — ради веселья. Эта мысль душила, вызывая бессильную ярость.

И вид графа — побитого, отрешённого, лишь сильнее злил.

Чтобы ненавидеть вампиров не нужна причина — они вампиры, и этого вполне достаточно, верно? Те, кто пьёт кровь, питается чужой жизнью. Разве таких можно терпеть, разве можно относиться к ним, как к другим расам?

Герцог всегда считал, что чем меньше вампиров, тем лучше, но не пытался намеренно их истреблять. Разве подобает дракону заниматься геноцидом? Это недопустимо. Они же все разумные, они не нелюди, не монстры, иначе бы, конечно, уже давно выжгли весь клан Вальдернеских, как пятно на бумаге.

— Что ещё ты мне скажешь в оправдание своего преступления? Чем ещё оправдаешь их смерть? — яростно пророкотал дракон, сжимая кулаки.

— Разве вам нужны мои оправданья?

— Нет. Но ты можешь попытаться. — и улыбнулся так, что стало ясно: что бы Степан ни сказал, это будет бесполезно.

— Мне больше нечего сказать. — выплюнул вампир. Ибенир раздражённо отметил, что клыков у графа нет, видимо, Априошцы постарались.

— Ну зелье правды, так зелье правды. — равнодушно пожал плечами герцог. Он уверен, что поганый кровосос что-то скрывает или промышляет чем-то незаконным, разве может вампир заниматься чем-то честно?

— Вы не доверяете мне? — ехидной насмешкой бросил граф.

— Ты один из вампиров. Каждое твоё слово — ложь, каждое действие — предательство. И ты хочешь, чтобы я тебе верил? — дракон встряхнул флакон с зельем и подозвал одно из слуг. Самостоятельно вливать зелье в пасть вампира он не собирался. Незачем марать руки без лишней нужды.

— Ну, могли хотя бы сделать вид. Вдруг я ослаблю бдительность и выдам себя с потрохами? — насмешливо ответил Степан, однако ни в голосе, ни во взгляде не проскользнуло и тени веселья. И это было жутко.

Герцог много повидал за свою жизнь, но кого-то настолько пугающего, настолько ужасающе мёртвого внутри — впервые. Вампир смеялся, улыбался, язвил, кричал — но красные глаза оставались холодными, безразличными, словно у покойника. Ни капли волнения, ни капли сожаления, ни капли боли. Кифену Вальдернескому было абсолютно всё равно кто он, где он и что с ним собирается делать Ибенир.

Керналион гневно выдохнул. Либо переселенец напрочь отбитый, проще говоря — социальный мусор, или гибель стольких людей стала шоком для вампира. Впрочем, подумывал дракон на первый вариант.

Степан отстранённо наблюдал за задумчивым герцогом. Наверно его опять будут пытать, но граф не боялся — разве мог он бояться чего-то после Априоша?

Нерешительно подошёл слуга с флаконом.

Попаданец без малейшего сопротивления выпил зелье. Что было после — уже не помнил.

— Я даю тебе ровно сорок пять дней. После у тебя отнимут титул. — предупредил Ибенир, открывая графу портал в замок Касара. Степан сморщился от тупой головной боли и хрипло огрызнулся:

— С чего же такая щедрость? — дракон дал ему под дых, заставив заткнуться. Попаданец мрачно усмехнулся, что ж, возможно, стоит почаще держать язык за зубами.

— Несмотря на тяжесть твоего преступления, я всё ещё вынужден считаться и с твоими заслугами. Ты убил три Грантака, это твоя награда. — сдержанно ответил герцог, скосив недовольный взгляд на Вальдернеского.

— Что будет потом? — вампир растерянно провёл пятернёй по отросшим волосам. Принимать благосклонность от герцога было… странно. Такие вот простое человеческое, местами справедливое отношение сбивало с толку и мешало слепо ненавидеть дракона. И Степан от этого бесился.

— Тебя вышвырнут, как крысу, и даже совет старейшин тебе не поможет. — искренне улыбнувшись, пообещал Ибенир, закончив строить портал.

— Вот значит как. Буду с нетерпением ждать. — оскалился в ответной улыбке вампир и шагнул вперёд, телепортируясь.

Керналион закрыл портальное окно, бросил взгляд через плечо и приказал тёмной тени, скрывающейся на колонной:

— Усильте слежку за Кифеном. Даже после того, как я отберу у него титул, не спускайте глаз с кровососа. И узнайте больше про этого Веце. К вечеру жду доклад. — тень кивнула и скрылась.

Герцог устало потёр виски.