До возникновения каких-либо социальных отношений люди склонны полагаться на свое первое (то есть поверхностное, основанное только на внешности) суждение о сексуальной привлекательности других людей. Но как только у них появляется возможность взаимодействовать социально, они начинают отходить от своих первоначальных оценок и обращать внимание на личностные качества людей, которые для них особенно привлекательны. В конце концов это субъективное социальное восприятие оказывается гораздо существеннее для их оценки привлекательности потенциального партнера, нежели просто его физический облик. Пол Иствик и Люси Хант писали по этому поводу: «Такое индивидуальное восприятие характерных личностных черт непредсказуемо, но очень удачно, поскольку оно почти каждому дает свой шанс создать такие отношения, где оба партнера воспринимают друг друга как единственно желанных»[256]. Приятно сознавать, что в общем и целом люди способны находить свое социально сексуальное счастье с другими, несмотря на различия в их внешней привлекательности. Таким образом, «сексуальная ценность» вовсе не является универсальным и объективным критерием – она всего лишь субъективный и относительный опыт.

Исследования Иствика также показывают, что между мужчинами и женщинами нет существенных различий в том, в какой степени социальные отношения влияют на их оценки сексуальной привлекательности партнера. Те же парни, которые поставляют экспериментальный материал для эволюционной психологии, оценивая привлекательность образов женщин на экранах компьютеров, на самом деле ничуть не менее подвержены влиянию личностных качеств женщин, которые проявляются при социальных взаимодействиях. Одним словом, судя по всему, «мужской взгляд» также не является универсальным рецептом мужского личного счастья.

Вполне очевидно, что в реальном мире выбор полового партнера человеком осуществляется в сложном окружении индивидуумов, которые различаются между собой не только внешними данными, но и чертами характера и личности. Определяющим фактором здесь выступает то, что эволюция нашей способности к установлению все более сложных социальных взаимодействий друг с другом в итоге повлияла и на критерии, по которым мы выбираем себе сексуальных партнеров. С возникновением культуры, будь то материальная культура, речь или усложнение социальных связей, сформировалось и приобрело все большее значение новое измерение эстетики человеческой привлекательности – социальная личность. Все качества, составляющие эту личность, – юмор, доброта, эмпатия, чуткость, честность, верность, любознательность, самовыражение и так далее – сделались частью того, что влечет нас друг к другу. Действительно, вполне вероятно, что эти качества эволюционировали именно потому, что оказались привлекательными и помогали укрепить социальную стабильность сексуальных отношений. Влюбленность стала со временем все более сложной, не говоря уже о ее эмоциональной насыщенности и доставляемой ею радости, а возможно, и сердечной боли, поскольку она явилась результатом коэволюционного процесса – миллионов лет взаимного эстетического полового отбора. Хотя гориллы и шимпанзе тоже обладают социальными личностями, я не думаю, что они влюбляются так же, как люди, поскольку эти виды не прошли того коэволюционного пути, который прошли мы.

Принятая в эволюционной психологии концепция «сексуальной ценности» подразумевает, что нам достаточно взглянуть на изображение потенциального партнера и вынести ему оценку – «нравится» или «не нравится», – чтобы принять эволюционно оправданное решение. Возможно, поначалу это и весело, но не годится в качестве долгосрочной стратегии, поскольку достоинство партнера не может определяться по некой объективной шкале, основанной только на внешних признаках. Истинная «сексуальная ценность» проявляется лишь по мере более близкого узнавания друг друга и развития влюбленности, для чего в действительности требуется время. У современных молодых жителей больших городов времени всегда не хватает, в то время как выбор потенциальных сексуальных партнеров практически неограничен. Однако на протяжении последних миллионов лет своей эволюции люди по большей части жили небольшими популяциями, где сексуальный выбор был невелик, зато в их распоряжении было сколько угодно времени. И выбор полового партнера у людей эволюционировал именно в таких условиях, а не в похожих на современную ситуацию.

Истинная причина того, почему мужчины не могут похвастаться богатством морфологических декоративных признаков, заключается в том, что сексуальный выбор женщин в эволюции человека был главным образом ориентирован не на физические, а на социальные признаки. Это вполне логично, поскольку женщины, которые до относительно недавнего (в эволюционном масштабе) времени занимались исключительно заботой о детях, должны были больше интересоваться теми мужскими качествами, которые указывали бы на потенциальную устойчивость брачных отношений. В долговременной перспективе женщины приобрели тягу к таким мужчинам, которые обещают стать надежными партнерами для них и хорошими отцами для их детей. Хотя, конечно, это вовсе не означает, что им не приходится хорошенько поискать, прежде чем найти такого партнера.

Вместе с тем выбор женщинами полового партнера, по всей вероятности, сыграл решающую роль в эволюции главного полового признака мужского тела – а именно полового члена. Конечно, мы не можем рассматривать этот ключевой признак мужественности как «украшение», но, подобно женской груди, мужской пенис сформировался в эволюции под влиянием одновременно действующих механизмов естественного и полового отборов, поэтому необходимо четко разобраться, какие именно признаки развились под действием каждого из этих процессов.

Дарвин и сам испытывал трудности[257], пытаясь провести грань между воздействиями естественного и полового отборов на отдельные органы тела. В частности, его занимал вопрос, какой именно тип отбора следует считать ответственным за появление хватательных конечностей, которые используют при копуляции самцы некоторых ракообразных. Если функция какого-либо органа была необходима для того, чтобы размножение вообще могло произойти, Дарвин рассматривал этот орган как сформировавшийся под действием естественного отбора. Однако различия в облике того же органа, который в дальнейшем менялся под влиянием конкуренции между самцами или выбора полового партнера, он объяснял половым отбором.

Человеческий пенис представляет собой интереснейший пример одновременного влияния обоих этих эволюционных механизмов. Поскольку млекопитающие обладают внутренним оплодотворением, пенис совершенно необходим для размножения. Следовательно, возникновение и сохранение в эволюции человека пениса мы можем смело приписать действию естественного отбора. Однако разнообразные признаки морфологии этого органа, которые не являются категорически необходимыми для осуществления самой функции копуляции и оплодотворения, скорее всего, сформировались под влиянием полового отбора.

Среди приматов пенис является одним из самых изменчивых органов. У разных видов он очень сильно различается по длине, толщине, форме, текстуре поверхности и сложности устройства. Если рассматривать пенис только как инструмент для оплодотворения самки, то все эти вариации кажутся избыточными. Так почему же разные виды приматов приобрели в эволюции столь непохожие пенисы?