Treitschke 1916, 2: 443. О «ватагах вооруженных людей» см. Esposito 1979, 217. О войне как «бодром и веселом деле» см. Lebow 1981, 251. Об иллюзии короткой войны см. Farrar 1973; Snyder J. 1984; van Evera 1984, 58–107. Впрочем, Бернхарди считал, что еще одна Семилетняя война «объединит и возвысит народ и уничтожит болезни, угрожающие здоровью нации» (Bernhardi 1914, 233). С этой точкой зрения соглашались некоторые соотечественники Бернхарди, см. Chickering 1975, 390–391; Freud 1957, 278 (Фрейд 2020, 94).

107

Howard 1984, 9; Schroeder 2001; см. также: Joll 1984. Фон Зутнер цит. по: Chickering 1975, 91; James 1911, 304 (курсив в оригинале). Роберт О’Коннелл так размышляет о предвоенном времени: «Для многих утверждение о том, что столь фундаментальный институт, как война, мог изжить свою целесообразность, было не просто неправдоподобным – оно полностью противоречило представлению людей о происходящем вокруг… [Они рассматривали] войну как паллиативную меру, как некий противовес скуке и сомнениям повседневности… [который] открывал возможность пережить приключение в современном сверхцивилизованном мире… Есть все основания полагать, что такие представления были широко распространены… среди людских масс во всех уголках промышленно развитого мира» (O’Connell 1998, 248).

108

Все это, к примеру, обессмысливает диалог двух персонажей написанной в 1906 году пьесы Бернарда Шоу «Майор Барбара»:

«– Ну что ж, чем разрушительнее становятся войны, тем скорее они прекратятся, верно?

– Ничего подобного. Чем разрушительнее война, тем больше в ней увлекательного» [Шоу Б. Полное собрание пьес в шести томах. Т. 3. Л.: Искусство, 1979. С. 80. Пер. Н. Дарузес].

Ужасные вещи зачастую привлекательны, но из этого не следует, что они при этом будут считаться желанными.

109

Toynbee 1969, 214; Luard 1986, 365; Brodie 1973, 30; Hobsbawm 1987, 326 (Хобсбаум 1999, 468); Holsti 1991, 175.

110

О восстании тайпинов см. Ho 1959, 275. О потерях в Первой мировой войне см. Sivard 1987, 29–31 (все оценки автора этой работы основаны на данных, собранных Уильямом Экхардтом). Что же касается совокупной оценки погибших в ходе восстания тайпинов, то здесь Рут Сивард приводит практически непостижимо заниженные данные (см. Ho 1959, 236–247).

111

В данной оценке приведены военные потери в том виде, как они детализированы в работе Сивард (Sivard 1987, 29–31) для европейских участников боевых действий. Иными словами, в эту статистику не входят военные потери Австралии (60 тысяч человек), Канады (55 тысяч), Индии (50 тысяч), Новой Зеландии (16 тысяч), Турции (1,45 млн) и Соединенных Штатов (126 тысяч). Учет неевропейцев существенно повлияет на результаты калькуляции: относительные показатели военных потерь окажутся ниже, поскольку показатели численности населения указанных стран и территорий резко увеличат базу для исчисления доли погибших. По оценке Колина Макэведи и Ричарда Джоунса (McEvedy and Jones 1978, 34), совокупные военные потери в ходе Первой мировой составили 8 млн человек, что существенно меньше, чем 12,6 млн, которые приводит Сивард. Тщательная и получившая широкое признания оценка совокупных военных потерь, выполненная в 1923 году, также ниже – между 10 и 11 млн человек (Dumas and Vedel-Petersen 1923, 144). По другим оценкам, общее число погибших в боях составило 9 млн (Winter 1989, 206; Small and Singer 1982, 89) или 7,7 млн человек (Levy 1983, 91). Общие оценки численности населения представлены в: McEvedy and Jones 1978, 19.

112

Botterweck and Ringgren 1986, 189–198. Если рассматривать написанное в Библии как буквальную истину, то народ Израиля предпринимал целый ряд подобных войн. Как утверждается в Библии, Господь был обеспокоен тем, что тогдашние обитатели земли обетованной могут сбить народ Израиля с истинного пути, научив его «делать такие же мерзости, какие они делали для богов своих», и тем самым заставив израильтян согрешить. Следовательно, во избежание этого народу Израиля следовало истребить еретиков до того, как они сделают свое черное дело (Втор. 20: 16–18). В книге Иисуса Навина рассказывается о последовавшем за этим полном уничтожении народов Иерихона, Гая, Ливны, Лахиска, Эглона, Хеврона, Дебира, Асора и районов между ними (однако жители Гаваона пошли на сделку и были просто порабощены).

113

Josephus 1982, 450–451. О Рязани см. Brent 1976, 117, 120. О Герате см. Rashid 2000, 37. См. также Queller 1977, 149–153; Keeley 1996, 89–94.

114

Оценка Фридриха приведена в: Luard 1986, 51. О войнах в XX веке см. Small and Singer 1982, 82–99. О Тридцатилетней войне см. Parker 1997, 188; Holsti 1991, 313.

115

По оценкам Рут Сивард, в ходе Наполеоновских войн погибло 2,4 млн военных и гражданских лиц (Sivard 1987, 29). Учитывая то, что население Европы в то время оценивается в 180 млн человек (McEvedy and Jones 1978, 18), доля погибших оказывается равной 1,3 % против 4,1 % для Первой мировой войны. Однако авторитетные оценки потерь в Наполеоновских войнах, выполненные историками в XIX веке (оценки, более актуальные для задач нашего исследования, поскольку они влияли на представления о войне людей того времени), часто были намного выше. Например, Сивард оценивает совокупные военные потери в Наполеоновских войнах в 1,4 млн человек, однако большинство историков утверждали, что только французы потеряли от 1,7 млн до 3 млн солдат. Даже те, кто находил эту оценку завышенной, считали, что совокупные боевые потери в Наполеоновских войнах составляли до 2 млн человек (Dumas and Vedel-Petersen 1923, 28). По оценке Джека Леви (Levy 1983, 90), военные потери составили 1,9 млн человек, что также значительно выше, чем данные Сивард. Оценки численности потерь в Первой мировой войне приведены в прим. 2 на с. 97.

116

Имеется в виду битва при Аускуле между римлянами и армией эпирского царя Пирра. – Прим. ред.

117

См. Wedgwood 1938, 516.

118

Kaeuper 1988, 77–117. О примитивных войнах см. Keeley 1996. Данные на 1929 год приведены в: Overy 1982, 16. В ходе Тридцатилетней войны почти две трети расходов баварского города Нёрдлинген поглощали прямые военные затраты, а средний уровень благосостояния резко снизился. Хотя в течение следующих 20 лет город постепенно оправлялся от потерь, очередной цикл войн оставил его «неспособным решить свои финансовые проблемы». Для восстановления потребовалось еще 50 лет (что потребовало внешней помощи), но французские революционные войны вновь погрузили город в долговую яму (Friedrichs 1979, 154, 169). В XIV веке