Сам не понимаю, как мне удалось со всем этим дерьмом справиться и не свихнуться. Моё детство до переезда в Лос-Анджелес похоже на череду сплошных дерьмовых событий, над которыми у меня по большей части не было влияния. Кроме драк. В остальном я ничего не мог сделать. Помню неоднократно просил родителей бросить, завязать, одуматься… Но тщетно. Люди не меняются ровно до тех пор, пока сами этого не захотят. Никто не в силах изменить человека. Вот и меня никто не слушал. Им нравилось так жить и даже наличие собственных детей их не остановило.

Когда я нашёл их тела в канаве, то, стыдно признаться, но даже почувствовал небольшое облегчение. Оно правда быстро прошло, потому что следом пришло осознание, что мы остались вдвоем. Мне шесть, Габи четыре. Что делать-то?! Как быть?! А смотря на маленькую Габи я понимал, что у меня просто нет ни единого шанса облажаться. Я должен был вырастить её и дать ей всё самое лучшее. Должен был стать непробиваемым. Я просто не имел никакого права опустить руки. Хотя иногда по ночам было невыносимо больно, но моя любимая сестрёнка придавала мне сил и ради неё я каждое утро вставал ни свет ни заря, чтобы приготовить ей вкусный завтрак, а потом шёл либо в школу, либо драться.

— Спасибо тебе, что так оберегал её. Правда. Я каждый день смотрю на неё и не могу поверить, что её детство прошло в трущобах. Вот Сиенна, например, явно демонстрирует откуда она родом, но по Габи такого не скажешь. И это всё благодаря тебе. Я не говорю, что в гетто один сброд. Нет, ни в коем случае. Просто заметил, что там крайне сложно сохранить присутствие духа и веру в лучшее. Проще потерять себя, своё лицо и опуститься на дно. Спасибо тебе за мою девочку. Я сохраню твою тайну и буду беречь Габи, обещаю, — тихо пообещал он с пониманием смотря на меня.

На душе впервые за пару дней потеплело. Не зря рассказал ему, не зря.

— Я сейчас скажу ещё одну вещь только не переспрашивай. Просто запомни: ты мне нравишься, и я тебе доверяю, — улыбаясь, абсолютно искренне сказал я. Мне показалось на глазах Оливера появились слёзы. — И не реви, — тут же поддел его и он улыбнулся.

— Должен же быть баланс в этой семье. Ты непробиваемый, я чувствительный, но очевидно мне нельзя было давать слабину на твоих глазах тогда по видеосвязи.

— Ты живой человек и, как я погляжу, реально очень чуткий к чужой боли или счастью. Ты отличный парень, Патлатый. Береги мою сестру и помни, что я всегда рядом. А раз мы с тобой пять минут назад решили, что будем жить в одном доме, то ты сам себя подписал под мои вечные подколы, — заметил я, приподняв бровь.

— Эльф, я обожаю купаться в твоей любви, так что продолжай. С каждым днём ты всё больше напоминаешь мне лабрадора, — заржал этот осёл австралийский.

— Кстати, от собаки я бы тоже не отказался, — зачем-то ляпнул я и он захрюкал от смеха и хлопнул ладонью по ноге.

— Чёрт, я знал, что в душе ты самый плюшевый мишка из всех возможных. «Он толстый и славный, мой друг самый главный. Он мишка, плюшевый мишка», — хрюкая от смеха и пританцовывая на месте, пропел Оливер песенку из мультфильма про Винни Пуха и я, не выдержав, расхохотался.

Закрыв рот ладонью, чтобы не разбудить Габи, давился смехом, а на глазах появились слёзы. Оливер тоже хохотал, вытирая глаза.

— Патлатый, у тебя дар бесить меня и поднимать настроение, — покачав головой, произнёс я, пытаясь успокоиться.

— Всегда пожалуйста, — подмигнул он, явно будучи довольным собой. — Но насчёт Сиенны всё-таки хорошенько подумай. Я же вижу, как тебе плохо без неё. И это только начало, дальше хуже. Ты сам это понимаешь. Так может стоит прекратить свои мучения простым, но откровенным разговором?!

— Умеешь ты момент испортить, — буркнул я.

— У меня много талантов и раз я до сих пор здесь живу, значит ты их тоже оценил. Ты мне дал второй шанс. Совершенно чужому парню, который так жёстко накосячил в прошлом, ты позволил проявить себя. Неужели не дашь шанс девушке, в которую влюбился?! Это ж нелогично, — недоумевал он и я тоже призадумался.

Я правда никому не давал вторых шансов, и Оливер стал первым, кто эту возможность получил. И он не облажался. Только где гарантии, что Сиенне вообще нужны мои шансы?! Она меня ненавидит. Я для неё враг. И вроде ситуация так сложилась, что и она должна стать для меня чужой, однако не сработало. Я продолжаю думать о ней, видеть везде, ждать её прихода на вечернюю тренировку, хоть сам их и прекратил. Правда Глену ещё не звонил, настроения нет.

Покосился на Оливера и вздохнул. Порой он понимал меня без слов и сейчас, очевидно, тоже. Сжав моё плечо, он встал и пошёл в свою спальню, напоследок бросив мне, что деньги за квартиру назад он не возьмёт. А я уже и забыл про них, если честно.

Оставшись в одиночестве, прислонился затылком к спинке дивана и начал думать. Обо всём. О своей жизни, работе, мечтах, будущем, Сиенне…

Я всегда принимал людей такими, какие они есть и не стремился никого переделать или подмять под себя. Пример родителей научил меня этому. Никогда не лезть к людям со своим видением или непрошеным мнением. Сиенна вот такая. Взрывная, хамовитая, взбалмошная, непредсказуемая, ранимая, закрытая, отчаявшаяся, стриптизёрша.

Я бы всё мог принять, кроме последнего пункта.

Значит, мне придётся продолжить свой путь без неё. Как бы тяжело ни было, но придётся отодрать её от себя или себя от неё и идти дальше.

Жаль, но это жизнь.

Сиенна

Похоже только в одном Диего был прав насчёт меня — я ходячая проблема. Просто катастрофа какая-то, честное слово! Возможно, проблемы сами ко мне липнут, а может, я их неосознанно ищу. Однако сейчас я чувствовала правду за собой и не собиралась идти на поводу у тех, кто считал иначе. Все несогласные можете засунуть своё мнение поглубже. Сидя в тачке копа, я была уверена, что всё сделала правильно и моей вины в случившемся нет. Незнакомый полицейский привез меня в тот самый участок, в котором я была пару месяцев назад.

Понимая, что драться бессмысленно, спокойно вылезла из тачки и в сопровождении полицейского побрела внутрь. Внутри участка от флуоресцентных ламп было так ярко и неуютно, что я сощурилась и поежилась, обхватив своё полуголое тело руками. Около автомата с кофе увидела мистера Глена Брайта, который именно в этот момент обернулся и заметил меня. Выражение его лица тут же поменялось, и он насупился, изучая меня взглядом. Да, мне даже не дали переодеться и выглядела я подобающе настоящей стриптизёрше.

— Что произошло?! — взволнованно спросил мистер Брайт, подойдя к нам.

— Глен, она набила морду клиенту стрип-клуба и он собирается подать на неё заявление, — озвучил коп, который меня привёз сюда, а я только стиснула челюсти и скрестила руки на груди.

Остальные малочисленные полицейские то и дело поглядывали в мою сторону оценивающим взглядом и больше всего на свете мне хотелось прикрыться. Стоять посреди мужчин в стрипах[15], лифчике и юбке, больше похожей на пояс, было ужасно некомфортно. По позвоночнику пробежала холодная дрожь словно я стояла под кондиционером.