– Элис, эта поездка в Париж – последнее, что Клэр сделает в своей жизни. Понимаете? Она вернется в Англию, а потом…

Я закусила губу.

– А потом умрет, – закончила я.

– Все так серьезно? – Элис уставилась на меня во все глаза.

– Да, – кивнула я.

– Господи! – выдохнула Элис.

Некоторое время она молчала. Явно думала о том, как сама недавно чуть не потеряла Тьерри.

– Он мне не говорил, – произнесла Элис.

– Может, он и не догадывается. Клэр об этом не рассказывает.

– Даже если догадался, сунул голову в песок. Делает вид, что ничего особенного не происходит.

Мы обе улыбнулись. Некоторое время сидели молча, наблюдая за Бенуа, бредущим к шоколадной лавке тяжелой поступью.

– Ну что? – наконец нарушила молчание я.

– Значит, предлагаете не вмешиваться? Пусть делают что хотят? – с досадой поинтересовалась Элис. – Вот каков ваш совет? «Элис, слейся с пейзажем и не высовывайся»?

– Да, – подтвердила я, немного подумав. – Но совсем недолго. Элис, Тьерри ваш. Разве вы сомневаетесь?

– Сомневаюсь, что найдется другая, которая его вытерпит. – Она слабо улыбнулась.

Я тоже улыбнулась. Элис направилась обратно к фургону. И оттуда прокричала:

– Кстати, его сына это тоже касается!

Но я сделала вид, будто не расслышала.

Тут подошел Фредерик. Выбросил окурок и погладил пса Нельсона Эдди.

– Bonjour, – поздоровался он. – Готова к трудовому дню?

Я поглядела на поднимавшиеся со скрежетом ставни:

– А как же!

К восьми утра я засыпала на ходу. Пришлось выбросить целых два противня апельсинового шоколада: переложила сливок, и получилось что-то вроде шоколадного йогурта. Бенуа ворчал себе под нос, Фредерик с обеспокоенным видом выспрашивал, о чем я разговаривала с Элис. Я, естественно, молчала как рыба. По непонятной для меня самой причине я пообещала за время перерыва освоить технику приготовления миндального шоколада. Естественно, руки у меня до этого дела не дошли, а наверстывать упущенное нет времени: le tout[51] Париж в курсе, что «Шоколадная шляпа» возобновляет работу сегодня.

Я вяло поджаривала миндаль. Тут Фредерик потянулся к противню поверх моего плеча, чтобы убрать зеленые орехи. От неожиданности я вздрогнула, резко обернулась и задела медный чан. Шоколад хлынул на пол и растекся по всей мастерской. Я поскользнулась. Вся эта сцена так явственно напомнила мой несчастный случай, что я разревелась. Фредерик изо всех сил демонстрировал сочувствие, но моя неуклюжесть явно действовала ему на нервы. Бенуа сердито бормотал себе под нос. Общий смысл сводился к тому, что именно из-за таких штучек он никогда не работал на кухне с женщиной. И тут с крыши теплицы донесся какой-то звук. Мы одновременно вздрогнули. Там кто-то сидел! Наверху четко вырисовывался темный силуэт, зловеще нависший над нашими головами.

– Merde! – пробормотал Фредерик.

Он кинулся к раковине и схватил здоровенный нож, которым мы нарезаем травы.

– Кто здесь? – прокричала я дрожащим голосом.

Ответа не последовало.

Хорошо, что я тут не одна, а с мужчинами!

Мы подошли к окну. Большая темная фигура зловеще повисла на краю крыши и вдруг с грохотом спрыгнула во двор. За какую-то секунду Бенуа распахнул дверь черного хода. Мы все, не сговариваясь, навалились на скорчившегося на асфальте злоумышленника.

– А-а! Пустите! – завопил тот.

Я сразу узнала голос Лорана.

– Отбой! – объявила я, отходя в сторону. – Ложная тревога.

– Что у тебя за привычка на меня набрасываться? – проворчал Лоран, отряхиваясь.

– А ты попробуй больше не лазить по крыше нашей мастерской, – сердито парировала я, переводя дух. – Ты зачем туда забрался?

– Звонил в дверь, а вы не открывали. Оглохли вы все, что ли?

К счастью, мужчины меня не выдали и про мою истерику рассказывать не стали. Лоран поглядел на меня, потом перевел взгляд на залитый шоколадом пол.

– Просто извиниться хотел – ну, за то, как повел себя утром, – пояснил Лоран. – Просто смутился и растерялся. Понимаю, со стороны это выглядело грубо…

– Я к твоим тараканам уже привыкла, – мрачно ответила я.

– Сам знаю: у меня их полным-полно.

Лоран вздохнул и вдруг перешел на английский:

– Анна, я очень стараюсь, но мне это все нелегко дается.

– Ну а я пока стараюсь, чтобы меня посадили за тяжкие телесные, – пошутила я, но шутка прошла мимо Лорана: помешал языковой барьер.

– Фредерик, принеси нам два кофе, – попросила я.

Как ни странно, Фредерик безропотно исполнил требуемое. Бенуа с привычным бормотанием взялся за швабру и отправился мыть пол.

Я зябко повела плечами: в маленький дворик солнце не проникает, и сегодня там слегка прохладно.

Мы с благодарностью взяли у Фредерика кофе. Я обеспокоенно покосилась на часы.

– Я вырос в Бейруте, – медленно произнес Лоран. – Отца отправили туда, потому что обстановка была неспокойная. Ждали беспорядков. Так и вышло.

– Сочувствую, – произнесла я.

– Вообще-то, Бейрут – очень красивый город, – сердито возразил Лоран. – Море, горнолыжные курорты, а какая там еда!

Я отвела взгляд. Пусть говорит Лоран, а я встревать не стану.

– В общем, в Бейрут отправили французские войска, и папу в том числе. Да, тяжелое было время…

Лоран умолк. Пришлось напомнить ему о моем присутствии:

– Значит, там Тьерри встретился с твоей матерью?

Лоран покачал головой:

– Представляешь, что ей пришлось пережить, когда ее семья узнала, что она ждет ребенка от французского солдата?

– Даже представить не могу.

– Ее выгнали из дома. Бабушка тайком убегала посреди ночи – тихо, чтобы никто не заметил, понимаешь? – и носила нам еду.

– Выходит, они с Тьерри не…

– Нет, не поженились, – покачал головой Лоран. – У папы были другие планы. Он даже рассказал маме про Клэр.

Я нервно закусила губу. Чуткостью Тьерри не блещет, но такое даже для него чересчур.

– А после твоего рождения?..

– Папа посылал нам деньги, – признал Лоран. – А когда мне было семь лет, мы ненадолго ездили к нему в Париж. К тому времени папа уже познакомился с Элис.

– Ну и как она вас встретила?

Лоран фыркнул: