– Нахал, – выразила свое недовольство Самбина, но ее реплика осталась без ответа.

– Получилось так, как мы и рассчитывали, – продолжал вещать Гентар, – орды орков погибли в лесу, а с ними, скорее всего, сгинули и шаконьессы. По крайней мере за эти двести лет я о них ничего не слышал. Таким образом, от этих соперников человечества мы благополучно избавились. Другие расы разумных существ не смогли сохранить свою целостность. Своенравные эльфы слишком много участвовали в войнах против людей, а скорость их воспроизводства была куда меньше людской, так что численность чистокровных особей с каждым годом уменьшалась, а полуэльфы, как это ни парадоксально, были больше людьми, нежели эльфами. Большая раса, раса людей, поглотила, ассимилировала, присоединила к себе иные расы. И вот тут-то как раз и произошла беда, которую мы никак не ожидали…

– Ну да, как же, – презрительно хмыкнул Дарк, – жалкая сотня-другая полуэльфов да полугномов способна уничтожить иль поработить могущественное человечество! Ты хоть понимаешь, о чем говоришь, какой бред несешь?! Это же бедолаги, которые мыкаются по свету в поисках местечка, где бы на них смотрели как на полноценных людей…

– Ты прав, ты абсолютно прав, – кивнул головой Мартин. – И полуэльфов, и полугномов, и полукарлов, и прочих «полу» мне искренне жаль. Если природа оставила в их обличье хоть какие-то внешние признаки угасшего рода, то им нелегко приходится в мире людей. Их участь достойна сочувствия, но, мой друг, мир развивается по объективным, жестоким законам. Мы же, морроны, призваны искоренять все, что наносит человечеству вред, а, как ни странно, именно эти достойные участия и сострадания существа стали причиной новой угрозы!

– Ты же сам сказал, что человечество их поглотило, значит, полуэльфы, число которых невелико, которые разобщены и разбросаны по всему свету, никогда не осознают себя отдельным от людей видом!

– И в этом ты прав, – кивнул Гентар, – но только ты не учел одно обстоятельство. Признаюсь, не ты один… Я тоже проморгал угрозу, не то искоренил бы ее в зародыше. Дело даже не в людях, а в самом Коллективном Разуме Человечества, создавшем нас с тобой. Как оказалось, он далеко не всемогущ и не смог предусмотреть должные защитные механизмы, прежде всего для себя самого…

– Что-то я не понимаю, куда ты клонишь, – честно признался Аламез, к тому же еще и пораженный тем, что маг открыто ведет подобный разговор при вампирах.

– Самих полукровок Коллективный Разум воспринимал как особей, чуждых человеческому виду, и не питался мыслительной субстанцией, идущей от них, но время шло, появились их новые поколения, в которых была уже лишь четверть или всего лишь одна восьмая инородной крови. Их-то как раз Коллективный Разум и стал воспринимать как полноценных людей, хотя сами они считали себя потомками эльфов или гномов. Это как раз тот случай, когда происходит конфликт между врожденным и приобретенным в течение жизни.

– Постой, ты хочешь сказать… – Аламеза внезапно осенила догадка. Он понял, к чему некромант подводил разговор, и наконец догадался, почему Гентар так желал уничтожить некоторых морронов, по словам Тальберта, «немного иных», нежели остальные бессмертные.

– Да, именно это я и хочу! – кивнул Мартин, по изумленному взгляду Дарка догадавшись, что тот понял истинную причину войны между морронами. – Четко отлаженные механизмы Коллективного Разума дали сбой. Можно сказать, что внутрь его попала инфекция, с которой он, к сожалению, без нашей поддержки оказался не в состоянии справиться. Из трех десятков морронов, созданных им за последнюю сотню лет, пять-шесть особей оказались с дефектом. Они при обычной жизни ощущали себя потомками иных рас и упорно не отказываются от своих убеждений после воскрешения.

– Но это все равно не причина, чтобы их убивать! – не смог принять Дарк жестокость, творимую во благо.

– Дело не в том, что они проповедуют и как живут. Они – часть инфекции, попавшей в организм человечества, а любая инфекция разрушает живые ткани, – как знаток в делах лекарских, продолжил вещать маг, – мне и другим легионерам плевать, что любые полукровки держатся среди морронов особняком и в грош не ставят решения Совета Легиона. Кстати, ты ведь не в курсе, что теперь у нас есть Совет, и в настоящеее время мы действуем сообща, более организованно, чем прежде?

– Откуда мне, темному, знать? – пожимая плечами, ответил вопросом на вопрос Дарк.

– Дело в том, что сам факт их существования отрицательно сказывается на БОЛЬНОМ, не побоюсь этого слова, Коллективном Разуме. Вчера он создал моррона из полукровки, сегодня послал ему свой Зов, и даже страшно подумать, что произойдет завтра. Ты только представь, какой бардак станет твориться, если Коллективный Разум будет создавать морронов не из павших в боях воинов, а из кого попало, из обычных обывателей, неспособных к выполнению важных миссий! Над человечеством и морронами нависла общая беда – вырождение! И мы, легионеры, отдадим все, чтобы ее предотвратить, пойдем на любые жертвы! – решительно заявил Мартин. – Хотя, как уже тебе сказал, я ничего не имею против потомков древних народов, живущих среди людей, лишь бы они позабыли о прошлом своего рода и ощущали себя людьми! Тогда из их голов польются правильные мысли и сбой не произойдет! Парадокс заключается в том, что через пару лет эта группа лиц ассимилируется и уже не будет представлять угрозы. Опасность исходит лишь от морронов, возникших в данный момент! Они переносчики инфекции, они и есть сама инфекция! Когда человек заболел проказой иль бубонной чумой, у его близких, как бы они его ни любили, нет иного выбора, как изолировать больного. В нашем же случае «изолировать» – то же самое, что убить. Мы пока не нашли способа выделять и отсекать мысли больных индивидуумов из общего потока коллективного сознания, а значит, нужно расправиться с уродцами– морронами, как бы это жестоко ни прозвучало. Я знал, что ты воскрес и ищешь собратьев по клану, еще до того, как ты миновал городские ворота, но вынужден был скрывать свое присутствие в Альмире, поскольку…

Дальше Аламез не слушал собрата, поскольку уже догадался о том, в чем тот только собирался признаться, да и нашлись куда более важные размышления, по крайней мере более актуальные на данный момент. Пока Гентар расхаживал вокруг Дарка кругами, пытаясь убедить его в правоте своего дела, а Самбина одиноко скучала на скамье под охраной верных слуг, двое морронов – сторонников мага просто тихо стояли в сторонке, не вмешиваясь в разговор. Однако именно они стали объектами пристального внимания Аламеза. Сделав вид, что сосредоточенно слушает излияния Гентара и пытается проследить нити его рассуждений, изобилующих непонятными словами из лексикона ученых мужей и целыми гроздьями доводов да аргументов, Дарк изучал фигуры парочки морронов, всматривался в их лица, ища схожие черты с тем, что когда-то давным-давно видел.

Чаще всего случается так, что отличные стратеги являются никудышными тактиками. Похоже, Мартин Гентар не стал исключением из этого правила. Чем больше Аламез приглядывался к парочке молчаливых собратьев, тем больше в том убеждался. Еще в «Последнем приюте», где состоялась его встреча с Граблом, Дарк приметил отдаленное сходство контрабандиста с гномом. Его коренастая фигура, некоторые черты лица и, главное, вспыльчивый характер и манера разговора навевали мысли о дальнем родстве Грабла с выходцами из Махакана. Однако Гентар как будто не замечал очень схожие с гномом черты того, кого избрал себе в помощники. Сначала это поразило Дарка, но вскоре он понял, почему некромант допустил роковую ошибку. Это он, а не Мартин пропустил двести последних лет. В его голове жили яркие образы тех, с кем он общался как будто только вчера: Румбиро Альто и Пархавиэль Зингершульцо, с которыми он в прошлом любил и выпить, и поболтать. Он помнил их до каждой мелкой черты, до каждой морщинки или родинки на толстощеких, волевых лицах. Что же касается Мартина, да и остальных морронов, то за эти двести лет они многое пережили, их память заполнена иными воспоминаниями, поэтому сходство Грабла с гномом почти не бросалось им в глаза. Легионерам, которые давненько не видели гномов вживую, Грабл казался скорее уж выходцем из диких северо-восточных земель, где лица большинства мужчин столь же широки, а фигуры хоть чуток низковаты, но широкоплечи и крепки.