Без нее мне было очень тоскливо и тяжело. Такое ощущение, как будто из меня вырвали какой-то важный орган, а на место вставить забыли, и теперь приходилось терпеть постоянно ноющую и зудящую боль. Конечно, боль была не физическая, а душевная, но от этого она не становилась менее реальной. В первую неделю было еще более-менее терпимо, хотя мне и пришлось вспомнить все свои ощущения от той незабываемой недели, когда из-за выкрутасов Рустама и Али Ольга отсадила меня от себя. Мой взгляд снова непреодолимо притягивался в ее сторону, и мне ужасно не хватало ее молчаливо-дружелюбного присутствия рядом со мной. Только вот на этот раз все было еще хуже, чем тогда: тогда я еще не осознавал как сильно ее люблю и не имел открытого доступа к ее телу. Теперь же я знал, чего лишился, и моя тоска усилилась раз в десять. Если бы она оставалась на прежнем уровне, я возможно, как-то вытерпел бы все это, но нет! С каждым днем тоска все больше усиливалась, грозя превратить меня в неуправляемого психа.

Мои друзья, конечно же, это сразу заметили и быстро сложили два и два, увидев, что я опять сижу отдельно от Соколовой. Они подошли к моей парте в одну из перемен, пригласили меня влиться в их дружный коллектив и попытались разведать обстановку:

— Что, дружбан, никак ты поцапался с Соколовой? — поинтересовался Али, а Рустам заинтересованно прислушался к моему ответу.

— Нет, мы не ссорились — устало возразил я — просто мы решили немного отдохнуть друг от друга.

— Да уж, видим мы, как ты отдыхаешь — проворчал в ответ Али — скоро дырки в ней протрешь своими гляделками. Да и сам ты вон какой весь встрепанный, еще чуть-чуть и задымишься! Что, признавайся, кинула она тебя?

Не сдержавшись, я схватил Али за безрукавку и дернул на себя так, что его ухо оказалось на одном уровне с моим ртом:

— Заткнись! — прошипел я — не твое дело, куда я смотрю и зачем! За собой бы так тщательно следил!

— Тише, тише — вмешался Рустам — Адам, отпусти Али. Мы не для того подошли, чтобы с тобой поссориться. Мы просто хотели узнать, может тебе требуется какая-нибудь помощь?

— Нет, Рус, ему наша помощь без надобности — обиженно пробурчал Али — видишь, как на друзей бросается?

— Сам виноват — отпарировал я, отпуская его безрукавку — Раз ты видишь, что у меня плохое настроение, зачем злишь меня еще больше? Давно по башке своей дурной не получал?

— Ты лучше расскажи нам, что у вас с Соколовой произошло? — быстро проговорил Рустам, не дав второму моему другу ляпнуть какую-нибудь очередную глупость — Нам уже как-то непривычно видеть вас по раздельности. Неужели срок действия вашего договора о взаимопомощи уже истек?

— Нет, Рустам. Вообще-то это не ваше дело, но так и быть, скажу: мы с Олей дружим так же, как и дружили раньше и дружбу нашу прерывать не собираемся. Просто сейчас у нас такой период, что надо посидеть отдельно друг от друга. Не потому, что мы поссорились, как вы с Али подумали, а просто потому, что так надо.

— Кому надо? — тут же принялся уточнять Рустам — Ей или тебе?

— Нам обоим.

— Что-то не похоже, что вам это так уж сильно надо — снова вылез Али — вон какой ты стал нервный и психованный, чуть что — на людей сразу бросаешься, да и Соколова вон какая заторможенная и пришибленная, как будто ее по голове кто-то неудачно стукнул. По-моему, вместе вам было гораздо лучше.

В душе я был согласен с Али полностью и безоговорочно, но вслух пришлось возразить:

— Дорогой мой Али, даже если тебе показалось, что мы с Олей выглядим не лучшим образом, это не дает тебе никакого права вмешиваться в наши отношения и указывать нам, что делать. Мы сами разберемся, когда нам сидеть вместе, а когда раздельно, уяснил?

— Как скажешь — пожал в ответ мощными плечами тот — мы просто хотели тебе помочь. Видно же, что ты без Соколовой загибаешься.

— Так все, хватит. Рустам, уведи от меня этого олуха, а то я за себя не отвечаю!

— Ладно, ладно. Мы сейчас уйдем. Но ты зря сердишься на Али, он ведь ничего такого не сказал, и мы действительно хотим тебе помочь. Мы убедились, что из Соколовой для тебя и вправду получился неплохой друг. А ты нам как-то сам говорил, что такими друзьями нельзя разбрасываться. Вот мы и подумали, что если вы разругались и мучаетесь от этого (как когда-то мы с Али мучились, поссорившись с тобой из-за Оли), мы могли бы как-то поспособствовать вашему примирению, если ты, конечно, не против.

Я удивленно посмотрел на парней: вот уж никак не ожидал от них такой чуткости — это надо же, собрались меня мирить! Да не с кем-нибудь, а с так раздражавшей их раньше русской девушкой! Так жаль, что я не могу воспользоваться их предложением и даже не могу рассказать о нем Оле — ей бы это точно понравилось. Ребята все еще топтались у моей парты и ждали ответа. Пришлось отказаться вслух:

— Спасибо за предложение, парни, но я вынужден отказаться. У нас с Ольгой все очень запутано. Вмешательство других людей все запутает еще больше. Так что лучше вам не вмешиваться, мы сами со временем во всем разберемся — миролюбиво сказал я.

— Ну, как знаешь — с сомнением проговорил Рустам — не говори потом, что мы не предлагали.

— Не буду — улыбнулся я, и парни покинули меня с чистой совестью и чувством выполненного долга. А мой взгляд снова непроизвольно приковался к Оле, и мне безумно захотелось подойти, обнять ее, рассказать на ушко о посещении Рустама и Али и послушать в ответ ее негромкий серебристый смех или хотя бы увидеть чудесную улыбку. Тяжело вздохнув, я заставил себя отвернуться.

Господи, как же меня все это достало! Необходимость постоянно сдерживать свои естественные порывы выматывала не хуже тренерских заданий в период моей подготовки к неудавшемуся чемпионату! Так что к середине второй недели я уже с трудом справлялся с раздражением на весь белый свет. Я начал злиться на себя (за неспособность справиться со своими чувствами и хоть как-то их заглушить), на Олю (за то, что оказалась слишком честной и порядочной), на Маринэ (за то, что она непроизвольно встала между мной и той единственной девушкой, что мне была нужна) и на свою злую судьбу, которая продолжала испытывать меня на прочность, совершенно не заботясь о сохранности моего рассудка!

Вот и приходилось мне чуть ли не каждый вечер торчать в спортзале, чтобы вылить на грушу всю накопившуюся тоску и злость, иначе бы я просто в них захлебнулся… Я продолжал с остервенением молотить ни в чем не повинный спортивный инвентарь, когда вдруг за спиной услышал знакомый голос:

— Полегче, друг, а то ты нас так совсем без оборудования оставишь… — обернувшись, я увидел Тимура, который разглядывал меня с непривычно серьезным и озабоченным лицом.

— Отвали, Ибрагимов — прорычал я, не прекращая лупить по груше — уж лучше я оставлю тебя без оборудования, чем без головы!

— Согласен — тут же отозвался парень и вымученно усмехнулся — Но я бы хотел перекинуться со своим другом парой слов. Вы не могли бы передать ему, о незнакомое мне существо, мою просьбу прогуляться вместе с ним после тренировки хотя бы до перекрестка?