Из Киева Керенский направился в Ставку, куда и прибыл 30 июня (13 июля). Вечером того же дня обсуждения украинского и финляндского вопросов сюда же приехали Терещенко и Церетели84. Военный министр предпочитал не задерживаться в Могилеве, а во время пребывания в штабе ограничивал свою работу присутствием на небольшом докладе у генерал-квартирмейстера, после чего выезжал на автомобиле за город в компании адъютантов, поклонников и поклонниц85. «Как истый демократ, – отмечал один из ее сотрудников, – он появился на горизонте Ставки впервые в старом потрепанном пиджаке, зато теперь на нем последняя модель английского магазина – френч, бриджи и желтые гетры – и ездит в собственном поезде, еще более роскошно обставленном, чем Императорский, и вот в этом поезде после пикников Александр Федорович устраивал обеды, для тех же героинь и героев»86.

Так было и на этот раз. После короткого совещания утром и праздничного обеда, который дала в честь него французская военная миссия, «старый солдат революции» 1 (14) июля выехал в Петроград. В городе он пробыл около суток, прибыв сюда 2 (15) и уехав на Западный фронт вечером 3 (16) июля87.

Соглашение с Радой вызвало кризис власти. Кадетские министры потребовали внести «редакционные изменения» в текст соглашения с Радой. Получив отказ и оказавшись в меньшинстве, они приняли решение покинуть правительство. В тот же день Терещенко проинформировал русских дипломатических представителей в странах Антанты о случившемся. «Между тем, – говорилось в этом документе, – положение в Украине настолько обострилось, в особенности в войсках, где украинство служит предлогом уклонения от фронта и создания беспорядка, что идти на пересмотр соглашения, выработанного нами с Радой, невозможно было без опасностей больших потрясений»88. Потрясения не заставили себя долго ждать.

Пока лидеры Временного правительства и Петросовета делили полномочия с украинскими коллегами в Киеве, их собственная власть в столице оказалась под угрозой. В городе, как вспоминал один из современников, «пахло порохом и кровью»1. С вечера 3 (16) июля в Петрограде начали распространяться слухи о готовящейся в ближайшее время демонстрации. Рабочие большинства заводов начали забастовку, было парализовано движение транспорта. Около 18:00 остановились трамваи, на Выборгской и Петроградской сторонах стали собираться вооруженные люди. Они останавливали проезжавшие автомобили и реквизировали их2.

Вечером 3 (16) июля главнокомандующий Петроградским военным округом генерал-майор Половцов докладывал Керенскому и в Ставку о том, что около 19:00 на улицы из казарм вышел 1-й пулеметный полк. Его солдаты были вооружены3. Министра не очень беспокоили эти сообщения: он был уверен, что в столице достаточно надежных войск для наведения порядка4. Между тем на улицах Петрограда сразу же оказалось 5–5,5 тыс. солдат, вооруженных винтовками и 20–25 пулеметами5. Они направились к Московскому, а затем и к Гренадерскому полкам, призывая их солдат присоединиться «к вооруженному выступлению с целью свержения Временного правительства». После некоторого колебания московцы и гренадеры вышли на улицу и вместе с пулеметчиками, перейдя через Троицкий мост, подошли к казармам Павловского полка. Примерно через час павловцы также вышли с оружием. Вооруженная толпа увеличивалась по принципу снежного кома: вскоре к ней присоединились 180-й и 1-й запасный полки и 6-й саперный батальон6.

И тем не менее склонить на свою сторону весь гарнизон у готовивших восстание не получилось. Часть солдат колебалась и возвращалась назад7. Так, в частности, поступили павловцы и гренадеры. Выйдя на Невский, при первых же выстрелах они рассредоточились и небольшими группками вернулись в казармы8. Впрочем, и имевшихся в распоряжении у организаторов демонстрации сил поначалу было достаточно, так как остальные оставались пассивными. 1-я и 3-я гвардейские дивизии остались в казармах9. Один за другим комитеты полков выносили резолюции о нейтралитете10. Вечером 3 (16) июля в городе появились грузовики с вооруженными людьми и пулеметами на крышах11. Около 20:00 группа таких машин подъехала к Балтийскому вокзалу. Высадившиеся «вооруженные мирные демонстранты» под прикрытием пулеметов попытались остановить отъезд Керенского и арестовать его. Выяснилось, что они опоздали уже на 2 часа и поезд с министром отбыл12.

Вслед за этим активность автомобильных сил вооруженной мирной демонстрации на время стихает. К 21:00 у дома Кшесинской собирается около 50 автомобилей, на которых, по данным большевиков, было установлено уже от 200 до 250 пулеметов13. Значительные расхождения в цифрах говорят лишь о том, что точным подсчетом оружия на улице уже никто себя не утруждал: огневая мощь мирных демонстрантов была весьма впечатляющей. В 22:00 грузовик с пулеметом подъехал к квартире князя Львова, где шло заседание правительства. Внутрь вооруженных людей не пустил швейцар, а когда к ним спустился Церетели, они ретировались14. Вечером в 23:00 группа мирных анархистов захватила типографию газеты «Новое Время», сотрудников которой заставили напечатать листовки. После этого налетчики покинули типографию. Ночью в разных районах города несколько раз начиналась беспорядочная стрельба15. В целом обстановка была относительно спокойной: все готовились к решающему завтрашнему дню, а ночь принадлежала уголовникам, которые провели несколько налетов на магазины в центре Петрограда16.

Вечером 3 (16) июля на Якорной площади Кронштадта собрался митинг, в котором участвовало от до 10 тыс. человек. Неизвестный представитель 1-го пулеметного полка заявил: «Мы решились лечь костьми на улицах Петрограда, но добиться своей цели»17. Рошаль и Раскольников, ведшие митинг, призвали поддержать пулеметчиков. Собравшиеся одобрили это предложение18. Позже Раскольников настаивал на том, что все произошедшее было результатом инициативы анархистов, а большевики в союзе с левыми эсерами выступили против этих планов19. Все его действия противоречили этим словам. Так называемая вооруженная мирная демонстрация, подготовленная большевиками, была явно рассчитана на повторение февральских и апрельских событий 1917 г. Подготовка к ней началась заранее и активно пропагандировалась на флоте большевистской прессой. «Движение пулеметчиков, – признавала большевистская газета, – является естественным порождением этой демонстрации»20.

В ночь с 3 на 4 (с 16 на 17) июля исполком совета рабочих и солдатских депутатов Кронштадта принял решение в 6:00 4 (17) июля выступить «вооруженной силой для демонстрации в Петроград»21. К 6 часам утра на пристань стали подтягиваться представители большинства частей гарнизона, флотских команд и экипажей. По требованию Раскольникова, проведенному через исполком местного совета, для демонстрантов было получено 50 тыс. патронов для японских винтовок, 5 тыс. патронов – для драгунских винтовок, 5 тыс. – для винтовок системы Бердана и 500 – для револьверов Наган22. Подготовка переворота велась систематически, что тем не менее не сделало попытку осуществить его удачной. Прежде всего, это произошло по причине немногочисленности воинских частей, активно поддержавших выступление.

У вышедших на улицы не было явного превосходства, которое потянуло бы за собой других. Их противник был слабее, его действия ограничивались декларациями и призывами, действие которых зависело от желания солдат и рабочих выполнять их. 4 (17) июля Временное правительство приняло обращение, гласившее: «В виду выступлений некоторых воинских частей, происходивших 3 июля и в ночь на 4-е, в результате чего оказались раненые, всякие вооруженные демонстрации безусловно воспрещаются»23. С утра 4 (17) июля на улицах появились грузовики с вооруженными людьми, раздававшими прокламации с призывом передать всю власть Советам за подписью ЦК РСДРП24. Представители заводов и фабрик города и окраин принимали резолюции о присоединении к выступлению25.