— Е*ать, — восклицает Мердер, бесшумно приблизившись к нам и бесцеремонно выхватывает пулю из моих пальцев. — Ран, без экспертизы могу сказать, что это она, — рассмотрев со всех «кулон» сторон, озвучивает свой вердикт. — Алисия, лучше тебе ответить, где ты взяла эту безделушку. И чем скорее, тем лучше, — обратив взор на упрямо молчащую tatlim, широко и добродушно улыбается Мердер. Однако его маньячная харизма не на всех действует безотказно. У Лисы хорошо развито чутье даже на временно безопасных хищников, а это необходимое качество для выживания в любой популяции.

— Он всегда так общается, или мне нужно начать бояться? — Алиса непроизвольно прижимается ближе, переводя на мое лицо обескураженный взгляд.

— Присядь, tatlim, — тяжело вздохнув, опускаюсь на диван и тяну её за собой. Колман располагается в кресле напротив. — Давай, вернемся к вопросу, — продолжаю я, повернувшись к жене вполоборота. — Кто и с какой целью тебе дал этот кулон?

— Вы с ума сошли оба? — изумленно восклицает Алиса.

— Если тебе кто-то угрожал, я должен знать. Ты можешь говорить совершенно откровенно, — терпеливо уговариваю я.

— Да о чем говорить? — вспыхивает Алиса. — Я нашла эту пулю в комнате, где ты меня запер, а потом исчез на неделю.

— Ты её запирал? — заинтересованно вмешивается Мердер. — Неожиданно. Можно поподробнее?

— Не смешно, Кол, — отмахиваюсь от друга. Взяв Алису за плечи, фокусирую её внимание исключительно на себе. — Где именно? На полу, под матрасом, в углу? Где, tatlim?

— В стене, — озадаченно насупившись отвечает Лиса. — Тайник одной из пленниц прежнего владельца. Кто он такой, кстати? Ты мне так и не сказал.

— Дамир аль-Видад, — отвечаю я. — Глава правительства и премьер-министр, казненный за попытку переворота в годы становления на престол моего отца, и это было не единственным его преступлением, но основным для вынесения приговора.

— И тебя, как наследника престола, разместили в резиденции государственного преступника? — изумляется tatlim.

— Владения осужденного перешли короне, и король имел полное право распоряжаться новой собственностью так, как считал нужным, — быстро поясняю я и возвращаюсь к обсуждаемому вопросу. — Что-то еще было в тайнике?

— Да, — все больше бледнея и подозрительно щурясь, кивает Алисия. — Письма, наручники, жуткая маска, цепи и другие специфические украшения и приспособления… А еще я нашла пинетки, — она опускает дрогнувшие ресницы, пряча от меня свой взгляд. — Это было страшно, Амиран. Чего я только не передумала, глядя на них. Несчастная девушка и её ребенок, возможно, умерли там, где я оказалась один на один с парализующим ужасом.

— Кто-то мог видеть, что ты носишь эту штуковину на себе? — снова встревает Колман, нарушая повисшую гнетущую паузу. Вопрос исключительно верный, и я отлично понимаю, куда он клонит.

— Нет, — отрицательно трясет головой Алиса, глядя мне в глаза и игнорируя Мердера.

— Уверена? — настойчиво уточняю я.

— Конечно, уверена, — раздражается Алиса.

— Ты что-то еще забрала оттуда?

— Нет, ничего, — в интонациях её голосах звучит нарастающее напряжение.

— Пулю надо вернуть на место, — произносит Колман, протягивая мне обсуждаемый предмет.

— Как только кажешься дома, верни её в тайник, — поддерживаю Мердера и передаю пулю Алисе. — Ничего там больше не трогай. Все предметы должны оставаться в том составе, в каком было до обнаружения.

— Надо срочно направить в резиденцию экспертов, которые обследуют комнату и возьмут необходимые образцы, — воодушевлённо предлагает Мердер.

— А, может, вы начнете с того, что объясните мне, наконец, какого дьявола происходит? — поочередно смерив нас грозным взглядом, негодующе бросает tatlim.

— Принеси что-нибудь поесть, — обращаюсь к Колману. Он неодобрительно хмурится, вперив в меня вопросительный взгляд. — Разговор будет долгим.

— Ты понимаешь, какими могут быть последствия? — предостерегающим тоном уточняет Колман.

— Последствия? О чем он? — Лиса нетерпеливо ударяет кулачком по моему бедру.

— Ты все узнаешь, — с тяжелым сердцем заверяю бунтующую тигрицу, предчувствуя грациозную бурю, что она устроит мне после… — Хуже, чем сейчас, уже не будет, — добавляю, повернувшись к Мердеру.

— Сказать, что может быть хуже? — хладнокровно интересуется Колман. — Труп, например. Твой или её, — кивает на побелевшую, как мел, Алисию.

—  Алиса обнаружила пулю в нашем доме, Кол. В нашем, блядь, безопасном доме, где ей ничто, и никто не должно угрожать. Улика, которая возможно, раскроет дело, все это время находилась на территории, круглосуточно охраняемой и проверяемой десятками спецагентов. Никто не нашел, а она нашла. А мы, мать твою, до сих пор понятия не имеем, с кем имеем дело.

— Ладно, делай, как считаешь нужным. Ты иначе не умеешь, — с нарочитой небрежностью отзывается Мердер, — Объясни только своей тигрице, детально и доходчиво, чем может закончиться её несанкционированная самодеятельность, — закончив свою гневную эскападу, Колман поспешно ретируется, оставляя нас с Алисой наедине.

Наши взгляды сталкиваются в потрескивающей напряженной тишине. Tatlim молчит, терпеливо ожидая обещанных объяснений. И одному Аллаху известно, каких внутренних сил ей стоит эта выдержка.

— Все началось с теракта на озере, — прочистив горло, заговариваю я. — А, может, и еще раньше — сейчас сложно утверждать что-либо наверняка. Взрыв на Amiran-ring, отравление моего отца, первое покушение на тебя на строительном объекте, и второе — перед началом благотворительного приема — все эти события связаны…

— Второе покушение было не на меня, — прерывает Алиса. Протянув руку, я касаюсь её щеки раскрытой ладонью.

— На тебя, tatlim, — не разрывая зрительного контакта, отвечаю я.

Отпрянув, она задерживает дыхание, плотно сжимая побелевшие губы.

Я продолжаю говорить, а она застывает, как восковая скульптура, не отводя прямого пытливого взгляда и сохраняя полную неподвижность до самого последнего сказанного мной слова.

Избегая эмоциональной окраски, я максимально подробно и детально излагаю факты, не утаивая ни одной детали и аргументируя каждый предпринятый шаг, каждый промах и неудачу, что потерпело АРС в противостоянии с постоянно ускользающим врагом. Проходит, как минимум час, когда я, наконец, подбираюсь к настоящему моменту, к пуле, зажатой в кулаке Алисы, и, вероятно, способной изменить ход всего расследования.

За все это время ни одного вопроса, ни слова протеста не слетает с хранящих молчание губ Алисии. О её реакции можно судить только по сбивающемуся время от времени дыханию и яростных искрах в темнеющих глазах.  Она не произносит ни слова, даже когда я заканчиваю длительный монолог, напоминающий описание голливудского блокбастера, где нам достались главные роли.