Третий удар я пресекаю, на лету поймав взметнувшееся запястье. Дергаю взбесившуюся строптивцу на себя и обхватив свободной рукой светловолосый затылок, вплотную сближаю наши лица.

— Никого, кроме тебя, — отчетливо произношу, почти касаясь её губ. Она всхлипывает, опустив ресницы и затихнув ровно на полминуты, а потом потухший фитиль вспыхивает с новой силой, превращаясь в неистовое пламя.

— Лжец, — мотнув головой, Алиса толкает меня ладошками в грудь. — Не говори, что она не пыталась залезть в твои штаны.

— Никого, tatlim, — и это абсолютная правда. Про закончившийся вразумительной беседой стриптиз псевдо-невесты Алисе лучше не знать.

— Никого, — повторяю, сделав шаг вперед. — Ни в мыслях, ни в постели, — протянув руку, дотрагиваюсь до дрожащего от бурлящих эмоций подбородка. — Только ты, сладкая, — еще один шаг и её уязвимо-прекрасное лицо оказывается в моих ладонях.

— Подтверждаю, — раздается за нашими спинами бодрый голос Колмана, — Я сто раз пытался вернуть его в строй активных самцов. Неудачно, к сожалению.

— Заткнись, Мердер, — обернувшись, рявкаю я.

— Слушаюсь и повинуюсь, — Колман отвешивает шутливый поклон.

Как бы в данную минуту он меня не раздражал, его появление значительно разрядило обстановку, и я уверен, что исполненный глумливый экспромт Мердера на самом деле продуманный рациональный ход.

— Надеюсь битва в тигрином семействе закончилась? Кто за то, чтобы пожрать? —  одарив нас невозмутимым взглядом, он неспешно проходит на середину гостиной, толкая перед собой сервированный столик на колесиках. — Ролевые игры — это круто, но я никогда не представлял себя в образе официантки, — продолжает «юморить» Мердер.  — Не чувствую ни малейшего возбуждения.

— Он — псих? — спрашивает Алиса, дублируя недавний вопрос девушки, столкнувшейся с другой стороной личности Мердера.

— Не совсем. Ты привыкнешь… Со временем, — вымученно улыбаюсь я.

— Ну так, что Алисия, есть идеи, как будем ловить Ястреба? — плюхнувшись в кресло, непринужденно обращается к tatlim «не совсем псих». — Можешь еще разочек ему вмазать, — небрежно кивает в мою сторону. — Он бесспорно заслужил. Но потом нам все-таки придется сесть за стол переговоров. Мы в одной команде, придется потерпеть и его, и меня. Во имя великой цели даже враги объединяются, а мы практически одна семья, — «великий» оратор пафосно заканчивает свое гротескное выступление перед обомлевшей публикой.

— Что ты несешь? — не выдержав, бросает Алиса. — Какая ты мне семья?

— Я женюсь на твоей младшей сестре, когда она немного подрастет, — склонив голову набок, заявляет Колман.

— Он бредит? — Алисия переводит на меня испуганный взгляд.

— Не слушай его, — отмахиваюсь я. — Мердер, угомонись.

— Как скажешь, — с улыбкой пожимает плечами Колман. — Значит, возвращаемся к нашей птичке. У кого-нибудь созрел план? — обводит нас дотошным пристальным взглядом и сокрушено вздыхает: — Я так и знал, что без меня ничего не сдвинется с мертвой точки.

— Ничего бы и не сдвинулось, если бы Алиса не нашла пулю, — напоминаю Мердеру, чтобы особо не зазнавался. Комплекс Бога ему всегда мешает в критических и нестандартных ситуациях. И не только ему одному.

— Еще скажи, что не зря посадил меня в ту чертову парилку, — обдав меня пылающим взором, занимает Алисия нейтралитет. — Будем дальше выяснять, у кого яйца круче, или начнем думать мозгами?

— Слушай, бро, а она мне все больше нравится. И я всегда за то, чтобы думать мозгами. Можно я сначала озвучу свои идеи?

Наши дни

Амиран

Какие-то секунды… Эва Хоук разрядила в меня всю обойму, не жалея патронов с именным гербом. Видад заказал для нее целую партию. Больной ублюдок.  Если бы много лет назад он ушел от правосудия, то вдвоем со своей кровавой Галатеей, устроил бы настоящее светопреставление.

Секунды.... Как всегда, самые роковые повороты в моей жизни занимают минимум времени, но ощущаются, как вечность. Это и могла быть вечность. Для меня. И триумфальная победа для Ястреба. Могла бы быть...

Я успел заметить, как Эву потряхивало от нетерпения и откровенного ликования, когда она спускала курок в первый раз, а за ним еще и еще. Безумный взгляд этой женщины, давно утратившей человеческое обличие, мне не скоро удастся стереть из памяти, и я не уверен, что стоит забывать. Теперь я знаю, как выглядит животная ярость настоящей дьяволицы, которой было слишком одиноко в собственном аду, и она решила устроить экскурсию тем, кого сочла своими врагами, напомнив, что беспощадный зверь живет в каждом из нас. И этот зверь способен на многое, если выпустить его и подкармливать безумием, чужими страданиями и убитыми жизнями.

Выстрелы стихают, оставляя нарастающий гул в ушах и пустые легкие. Сквозь шумовую завесу я слышу протяжный женский крик, глухой удар тела о землю, болезненные стоны и глухое обреченное рычание.

 Я продолжаю стоять на ногах. Чудо? Воля Аллаха? Или военные снайперы сработали быстрее, чем пули Ястреба достигли моего сердца?

Или все намного проще, и в обойме изначально не было ни одного патрона, способного поразить цель?

— Мир, ты в порядке? — сквозь звуковой хаос, слышу сорванный испуганный голос Алисии. — Не молчи, твою мать.

Если бы я мог бежать... но боюсь, что снес бы её с ног, не разглядев в образовавшемся сером тумане.  Я иду к ней сквозь облако ядовитого дыма, образовавшегося от сгоревших холостых светозвуковых патронов. Стой я вплотную к Ястребу, возможно, ей бы посчастливилось слегка покалечить меня. Но только совсем «слегка».

— Я здесь, tatlim, — громко говорю я, но мой голос тонет в хаотично нарастающем гуле голосов.

— Амиран, — крик Алисии совсем близко, потом её руки на моей шее, её губы на моих. Серая дымка обволакивает нас едким облаком.

Вместе мы сильнее, ты тоже увидишь это. Я покажу тебе, девочка. Нет никаких преград, мне ничего не страшно, я непобедим и бессмертен, если знаю, что ты меня ждешь. 

Но моя тигрица не захотела ждать. Она никогда бы не смирилась с ролью оберегаемой безвольной жены. Не ждать, сражаться, идти до конца, без страха, без сомнений, по зову сердца, которое бьется не для меня, но рядом с моим. В такт, в одно дыхание. На сто процентов. Абсолютно. Моя. Но ровно столько, сколько и я — её.

Но разве я не знал об этом с самого начала? И даже в тот момент, когда она помчалась по горящему песку, обжигая ступни, глотая клубы черного пепла и дыма, я не усомнился — навсегда, абсолютно моя tatlim. И она тоже это поняла, почувствовала сразу, но её удерживал страх — не все жаждут любви, способной спалить сердце.

Так, что же это — дар или проклятье?

Кто знает наверняка? У кого есть ответ, как правильно? Как правильно жить, любить и бороться?