Она сразу показала на спальню отца. В таком случае охраннику удобнее всего будет находиться в первой, маленькой комнате, ближе к выходу. Там, кстати, и диванчик есть для короткого отдыха. Потом он сказал о режиме их работы— днем и ночью, а вот сколько это дежурство будет длиться, одному Богу известно. Столько, сколько потребует дело.

Лариса как-то странно посмотрела на Турецкого и сказала:

— А не слишком ли высоко вы цените мою жизнь?

— Нам важно не только защитить вас, но и наказать преступников, о чем, кстати, речь и пойдет дальше. Вы очень устали или я мог бы вам задать несколько вопросов?

— Я отвечу вам что могу… Полечка, — обратилась она к Полине Петровне, — ты поможешь мне, хотя бы на первых порах?

— А как же, золотце! — с готовностью откликнулась та. — Я, пожалуй, пойду сейчас, да? А вечерком загляну и все тебе расскажу, где что, хорошо?

— Ладно, иди.

Вместе с Полиной Петровной вышли из комнаты и охранники. Турецкий представил Ларисе Георгиевне Полунина, сказал, что с остальными она уже знакома, а сам он…

Грязнов наклонился к ней и сказал, что Александр Борисович был как раз одним из главных, кто участвовал в ее спасении, на что женщина задумчиво кивнула. О своих решительных действиях Слава промолчал.

— Ну так что же вы хотите знать? — спокойно и даже равнодушно спросила она

— Сперва я введу вас в курс дела — И Турецкий, как он умел делать на совещаниях у того же Меркулова, коротко, но достаточно емко изложил события по порядку, начиная с прошлой пятницы, с момента вызова милиции. Лариса слушала с возрастающим интересом. И, казалось, одновременно она сама выстраивает свою собственную цепочку из тех фактов, которые были известны лишь ей одной. Особо остановился Турецкий на тех действиях ее супруга, которые теперь уже точно были известны следствию: посещение Бая с картинами ее отца, ночь, проведенная им у Кисоты, его ранний утренний отлет в Будапешт. Турецкий не стал сейчас щадить ее самолюбие, полагая, что она разозлится, в ней взыграет женское естество и она не станет выгораживать бывшего супруга. В том, что он уже бывший, Турецкий не сомневался, наблюдая за ее реакцией Не вдаваясь в подробности, он раскрыл также картину, связанную с захватом заложницы, как изложил ее во время допроса Ашот Гарибян. Она неожиданно усмехнулась и заметила, что к его фактам может добавить немало и своих. При этом ему показалось, что усмешка эта была жестокой и мстительной. Это неплохо, подумал он.

— Есть и еще один, я бы сказал, личный вопрос, носящий интимный характер. Он очень важен для следствия, но задать его., точнее, форма, в которой он может быть задан, зависят исключительно от вашего желания Иными словами, я могу только спросить вас, что эти изуверы с вами сделали, а вы возьмете листок бумаги и «изложите свой ответ Наверное, это будет лучше, нежели я стану мучить вас вопросами и уточнениями Тем более что заключение врачебной экспертизы у нас имеется Необходимо из уст потерпевшей знать круг мучителей, чтобы конкретизировать их преступные действия

Лариса грустно, как-то сразу ссутулившись в кресле, закрыла лицо ладонями и пробормотала

Скорее всего, посторонних там не было..

— Это вы напишете сами. Так будет лучше. А что вы скажете об этих лицах? — Турецкий протянул ей фотографии Ованесова и Погосова и вдруг увидел, как сжались ее кулаки и вспыхнули почти звериной ненавистью потухшие было глаза

— Пока они живы!. Нет! Убить этих садистов! — В ней вдруг словно что-то заклокотало, и, уже не в силах сдерживать себя, она сдавленно прорычала низким, рвущимся от ярости голосом: — Они даже брюки не снимали!.. Фашисты!..

Турецкий быстро переглянулся с Грязновым, которого тоже поразила такая бушующая, безудержная ненависть, и оба они поняли, что означало подобное надругательство именно для этой женщины.

— Все, вопрос на сегодня снят, — быстро сказал Турецкий. — Завтра окончательно придете в себя и тогда напишете. Хорошо, Лариса Георгиевна?

Она утвердительно кивнула, внутренне остывая.

— Проблемы, связанные с вашим, надо полагать, бывшим супругом, я хотел бы тоже оставить до завтра. Здесь вам нужна будет достаточно холодная голова. Но у нас остался еще один, пожалуй теперь самый важный, вопрос: пропажа замечательной коллекции вашего отца. Ни каталога, ни чего-нибудь другого, какого-то списка мы здесь не нашли. Часть коллекции была найдена при вскрытии этого стола-сейфа. Преступники о нем ничего не знали, и полотна, к счастью, сохранились. В конце-то концов, это ваше наследство. Но для того, чтобы иметь возможность разыскать похищенное, нам надо знать, что именно пропало. Подскажете, где можно найти отгадку?

Лариса сидела молча, как изваяние. Вероятно, решала для себя самый главный вопрос: отдавать или не отдавать. Имеют ли они право требовать от нее? С адвокатом посоветоваться? Но отец, кажется, никогда не имел с юристами контактов, полагался на собственное знание законов С кем же? Отец не раз называл какого-то Бая, говорил, что с ним можно иметь дело. Но как его найти?

Турецкий наблюдал за Ларисой и примерно представлял, о чем так усиленно размышляет эта сильно пострадавшая от ударов судьбы, но все равно довольно милая головка, которая через месяц-другой может снова стать той, прежней, королевской, какой она запечатлена на большой цветной фотографии в квартире на Комсомольском проспекте И чтобы облегчить ей трудные раздумья, заметил, как бы между прочим, что Виталий Александрович Бай, по предположению следствия, мог быть одним из лиц, заинтересованных в похищении коллекции ее отца. Лариса даже вздрогнула, когда опять услышала эту фамилию, и Турецкий понял, что попал в точку Развивая свою мысль и не давая ей опомниться, он добавил, что и Бай, и вышеупомянутая Кисота связаны между собой и оба к тому же оказывали помощь Вадиму Богданову в получении им огромного банковского кредита тридцать миллиардов рублей, а также, по существу, помогли ему выехать за границу под видом командировки без таможенного досмотра. Впрочем, этот вопрос сейчас также расследуется. Ко всему прочему, Бай утверждает, что лично передал Вадиму за картины Эдуарда Мане и Сезанна миллион долларов, якобы предназначенный для выкупа Ларисы. Но Вадим, получив эти деньги, как уже было сказано, попросту исчез, по сведениям таможни еще в субботу утром покинув страну.

Лариса явно растерялась. Казалось, у нее была единственная ниточка, да и та гнилая. А эти люди, которые сейчас находятся рядом с нею в буквальном смысле слова, вытащили ее из лап смерти. И как к ним ни относись, они, по существу, ее единственная охрана. И потом, подумала она, сколько миллионов нужно человеку для полного покоя? И они есть, эти злосчастные миллионы, которые в конце концов принесли смерть ее отцу, а ей полное одиночество. Так чего же еще жалеть-то?

— Я покажу вам, — хрипло сказала она, отстраненно понимая, что, может быть, и не права сейчас, разрушая почву под собственными ногами. Нет, наверняка не Бай или кто другой, а именно Вадим был злым гением в их семье, хотя, она была уверена, он не мог поднять руку на ее отца, но… Но эта, неизвестная ей Кисота — одна фамилия чего стоит! Как он мог?! Не убить, но организовать убийство, как он, по утверждению следователя, организовал ее похищение, а в сущности, то же убийство, — это Вадим сумел, решился на это… Ну так и пропадайте же все вы пропадом!