него переломов? А что ему чинили доктора? И он…не встанет теперь?

Какой ужас… Это просто не укладывалось у меня в голове. Если бы я так не желала просто посмотреть на него, то уже давно упала бы в обморок от таких новостей.

Я так надеялась, что он отделался, как и я, одним сотрясением мозга… Но весь удар, получается, Даня взял на себя, и все болячки за двоих — тоже…

Я испытывала очень смешанные чувства.

Была очень благодарна за спасение, но тут же чувствовала себя виноватой перед ним.

Его мама права: если бы не я, сейчас он не лежал бы весь изломанный…

За слезами почти ничего уже не видела, но заметила, как он открыл глаза и сфокусировал мутный взгляд на мне.

Он видел меня. Я прошептала одними губами в окно:

— Я люблю тебя.

Очень надеюсь, он понял моё послание. Показала и пальцами сердечко…

Живи. Борись. Борись за нас с тобой.

— Так, юная леди? И что мы тут делаем? — услышала я за спиной и вздрогнула.

82.

Я обернулась и встретилась глазами с доктором. Тем самым, который говорил с родителями Дани о его здоровье.

— Это мой парень, — ответила я, утирая слёзы.

— Так это ты была с ним на мотоцикле? — спросил мужчина, поправив очки на носу.

— Да.

— Понятно, — вздохнул он. — Ты уже знаешь, что готова экспертиза мотоцикла? Авария случайная, транспортное средство просто вышло из строя из-за неправильной эксплуатации.

— Не знала, — солгала я. Не признаваться же ему, что я подслушивала их разговор пять минут назад.

— Теперь знаешь, — сказал врач.

— А можно мне к нему зайти? — спросила я. — Он ведь в сознании уже.

— Нельзя, — категорично ответил доктор.

— Но почему? Я ведь не чужая ему. Он ждёт меня!

— Потому что пока парень ещё слаб для подобных потрясений.

— Вы так называете любимую девушку парня — потрясением?

— Конечно. Это же взволнует его, поэтому — нельзя. Есть и ещё причина.

Доктор устремил взгляд на меня и замолчал.

— Какая? — спросила я.

— Его мама строго против посещений. Особенно…твоего.

— Моего? Почему?

Задала вопрос, но уже и сама знала ответ — потому что мама Дани винит в случившемся меня, и даже то, что экспертиза доказала, что в аварии нет виновных, её не убедило. Значит, она запретила пускать меня к нему? Но мне так хотелось взять его за руку и просто посидеть рядом. Что в этом плохого? Дане нужна моя поддержка! А мне — его…

— Ну… Это ты у нее и спрашивай, — ответил врач. — Я в семейные разборки не лезу. Догадываюсь, что она винит тебя в случившемся. И против твоего появления в палате парня. Дождись, когда он поправится, и потом поговорите. Не стоит мотать нервы парню и его матери.

— Ну, хоть на минуточку пустите, — попросила я его, сложив в мольбе руки. — Это же важно для его выздоровления.

— Нет.

— Полминуточки?

— Нет.

— Ну, пожалуйста!

— Я сказал: нет. Доктор был неумолим. Я опустила голова. Неужели мне ничего ни от кого не добиться? Какой-то сюрреализм…

— Значит, не пустите меня?

— Прости, нет. Ты и сама болеешь ещё, после такого-то удара. Иди-ка к себе в палату и думай о своём здоровье.

— Я не могу думать о себе, когда Дане так плохо! — Ответила я. — Дайте нам увидеться, и нам обоим станет лучше.

— Нет, — стоял на своём врач. — Иди к себе в отделение.

Я поджала губы и едва не разрыдалась. Ну почему они так жестоки с нами? Что случиться от одной маленькой встречи? Я поняла, что ничего от него не добьюсь.

— Даня не может теперь…ходить?

— Под вопросом пока.

— Сейчас он парализован ниже спины?

— Сейчас — да.

— Из-за удара?

— Да, ушиб спины сильный.

— Но он встанет?

— Есть такой шанс.

— Шанс? То есть, больше “нет”, чем “да”?

— Трудно будет. Зависит от диагноза, который ещё точно не поставлен, и от парня — захочет ли он сам стремиться к выздоровлению.

Ну, в этом я не сомневалась. В Дане огромная жажда к жизни. Он не допустит того, чтобы провести всю молодость в инвалидном кресле… Я верю, что он встанет ещё и будет здоров. Очень верю… Это единственное, что меня сейчас грело после столь ужасных новостей.

— Иди к себе в палату, — снова начал настаивать доктор.

Я почувствовала, что больше он мне ничего не скажет, и без того сказал много. Надо уходить.

— Вы…пожалуйста, лечите его, — попросила я доктора. — Он справится. Он молодец.

— Не сомневаюсь в этом, — хмыкнул мужчина.

— До свидания… — сказала я и побрела к выходу.

Как же мне теперь найти способ попасть к нему в палату?

Прийти также незаметно сюда и дождаться, когда в палате или рядом с ней никого не будет?

А вдруг меня поймают и мой план провалится?

Мне пришлось вернуться в своё отделение. Там меня уже успели потерять и долго ругали за то, что в таком состоянии и с сотрясением я ещё куда-то ходила.

Мысль попасть в палату Дани так и не оставляла меня, но как это провернуть, я пока не знала.

Однако когда я решила попытать удачу снова, потерпела крах.

Смогла попасть в отделение, куда его перевели из реанимации, и найти его палату. Но в окошке двери увидела маму Дани. Она вдруг резко обернулась, и я едва не отпрыгнула от окна — она посмотрела чётко на меня.

Пришлось мне спешно покинуть отделение Дани и ждать новой возможности попасть туда.

Я даже звонила Назару, который уже выписался из больницы, и просила помочь мне попасть к его брату. Он мою затею не поддержал, сказав то, что мне уже говорил врач: их мама против посещений Дани. Помогать мне Назар, который, очевидно, был обижен на меня из-за того, что выбрала брата, а не его самого, не стал. Пришлось оставить и эту затею.

И только перед самой выпиской я снова попытала удачу: в палате и возле неё никого не было. Я потянула ручку двери на себя и очутилась внутри.

Сердце так и билось в груди как сумасшедшее.

Парень спал.