– Значит, ты уйдешь опять.

– Так нужно.

– Зачем? Чем опасен этот человек? Ты и твои люди такие же подданные государя, как любой горожанин. Вы свободны. Император простил. Зачем тебе война с Цереном? Не лучше ли оставить в покое чиновника тайного сыска?

– Ты наивна в своей доброте, радость. Император простил, да не забыл. Мы тоже помним. Былое уходит, оставляя следы – такие не скоро заносит ветер. Этот человек императора ищет кое-что… Не хочу тебя пугать.

– Говори.

– Стоит ли?

– Мне надо знать все.

– Когда я понял, чего он хочет, это испугало даже меня. Меня! Я-то думал, что навеки утопил свой страх в черной воде озера Эвельси… Он ищет способ оживить Сферу Маальфаса…

Алиенора фон Виттенштайн была женщиной в своем роде незаурядной, она даже не побледнела, только зажглись огоньки гнева в сапфировых глазах.

– Ты лжешь!

– Душа моя, не кричи так, будто змею увидела! Я не лгу!

– Лжешь! Лжешь! Ты ненавидишь Империю – я понимаю за что. Но обвинять императора в пристрастии к черной магии – это уже слишком! Ты лжешь и веришь себе сам. Тебя ведет ненависть!

– Порази нас враг! Да замолчи же! Клянусь тебе, я говорю правду! Я не могу тебя убедить… Как получилось, что ты не перестала доверять мне? Прошу тебя, выслушай меня, не затыкай ушей, упрямица! Это очень важно. Тот человек, Людвиг фон Фирхоф, ищет способ оживить Сферу. И, можешь не сомневаться, он этот способ откроет. Неважно, приказал ли ему император, или «собака инквизиции» сама осмелилась преступить запрет в надежде, что ей все простится. Сейчас важно лишь то, что ты в большой опасности. Я ехал с востока, загнал лошадь, мчался не останавливаясь. Сначала казалось, что тебя может спасти твое неведение, и я не хотел его нарушать, но теперь… – проклятье! – теперь я не уверен.

Алиенора недоверчиво пожала плечами.

– Ты играешь в свои игры, а я только символ, рисунок на полях свитка твоего воображения. Что за опасность грозит именно мне?

– Прости. Я оставил у тебя кое-какие вещи… Книгу. Она сохранилась?

– Конечно. Все лежит в надежном месте. Принести?

– Да.

Женщина скользнула в сторону, провела рукой по резной панели. Сухо щелкнула пружина, панель отошла в сторону, открывая нишу.

– Вот, возьми.

– Здесь не хватает одной вещи.

– Да, я читала ту книгу, «Историю Hortus Alvis». Как странно… Как ты думаешь, этот Адальберт Хронист… Раньше никто о таком не слышал. Почему он мог так ясно рассказать о том, чего не видел сам? А если он все это видел – кто он?

– Не знаю.

– Постой! Этого не может быть! Как мог безвестный человек угадать, что я рассказала императору наедине? А он повторил наш разговор почти слово в слово!

– Я не знаю. Книга попала ко мне через многие руки. По законам Империи Адальберт – преступник, а его сочинение запретили за оскорбление величества. Ха! Как будто старую скотину Гизельгера, который сам пытал девок по подозрению в ведьмовстве и таскал наследника на публичные казни, можно посмертно оскорбить малой частью правды!

– Не смей так говорить про великого императора.

– Так это правда, сама знаешь. А то, чего ты не знаешь, скорее всего еще хуже.

Альвис и баронесса в этот момент стояли друг против друга почти как враги.

– Ладно, оставим это, Нора. Здесь была книга, помнишь, я вырвал из нее несколько листов. Эти листы при мне, но мне нужна вся книга, целиком. Где она?

– Я читала ее, потом дала моему библиотекарю.

– Прекрасно. То есть, я хочу сказать, ничего хорошего. Приведи себя в порядок и позови-ка его! У меня есть вопросы к этому человеку.

Библиотекарь, полный пожилой человек трусоватого вида, явился на зов хозяйки незамедлительно. Вопрос о рукописи «История Hortus Alvis» привел несчастного в неописуемое смущение. Среди бессвязного лепета можно было разобрать лишь «госпожа Маргарита фон Шарфенберг» и «попросила». В продолжение разговора разъяренный Дайгал, словно тростинку, сломал в руках рукоять собачьего хлыста, после того как едва не опробовал это орудие на спине любвеобильного книгохранителя.

Ближайшим следствием состоявшейся беседы оказался поспешный отъезд встревоженного не на шутку альвиса. Впрочем, он торопился, чтобы вернуться в самое ближайшее время, и имел на это очень веские причины.

День 15 августа выдался жарким, как многие другие дни казавшегося бесконечным лета 7010 от Сотворения Мира. Еще с вечера добравшись до баронства Шарфенберг, отряд Тассельгорна так и не встретил радушного приема. Сотню солдат поспешно разместили в пустующей части обветшалой крепостной казармы. Хозяин пригласил рыцарей к столу, но был хмур, молчалив и вежлив, смотрел остановившимся взглядом куда-то в сторону. Внезапно заболевшая Маргарита не показывалась, справляясь со своим недомоганием в самых укромных покоях замка. Владелец бурга очнулся от мучительного оцепенения лишь один раз – когда встретился взглядом с неприметным холодноглазым человеком в одежде богослова. Лицо Мартина в этот момент разительно переменилось – утонченные аристократические черты смяла гримаса безумного страха. Впрочем, Людвиг фон Фирхоф и бровью не повел, ответив барону лишь вежливым взглядом едва знакомого с хозяином гостя.

Перепуганные слуги Шарфенбергов ходили не поднимая глаз – по общему мнению, прибыл отряд инквизиции для розыска разоблаченного и бежавшего оборотня. Люди, причастные к событиям роковой ночи, когда над телом мертвого Георга схватили ведьму, дьяволово отродье, Анну Рей, обреченно ждали следствия и допросов. А пока не происходило ничего, лишь медленно сгущался ужас тайны и ожидания.

В узком кругу прибывших, подальше от любопытных глаз и нескромных ушей, обсуждались совсем иные дела. Цель не вызывала сомнений, споры вызвал лишь выбор наиразумнейших средств. Фон Фирхоф и фон Тассельгорн впервые за время своего знакомства оказались на грани ссоры. Разногласия касались непростого вопроса – целесообразно ли арестовывать знатную баронессу, известную буйным нравом, убийством жениха, да еще и засевшую в укрепленном замке, который как-никак придется брать штурмом силами всего сотни солдат, поскольку не собирать же ради такого подвига рыцарское ополчение?

Утонченному Тассельгорну претила мысль о том, что вещь, пусть даже столь необходимую, как «История Hortus Alvis», придется добывать, пытая женщину благородной крови. Тем более никто не мешает бесовке попросту метнуть сочинение Адальберта в камин, едва дела осажденных сложатся не лучшим образом.

Фон Фирхоф стоял на своем – за спиной сумасшедшей женщины маячил силуэт иного врага, лишенного опрометчивости, хладнокровного и беспощадного. Интуиция, обостренная опасным оборотом событий, подсказывала, что альвис будет до последнего держаться за опасную для ненавистной Империи тайну. А раз так – книга в камин не отправится. К сожалению, допрос арестованных мог не дать удовлетворительного результата. Божественная магия в таких случаях бессильна. На слабую природу женщины Фирхоф не уповал совершенно – ему приходилось сталкиваться с невероятной, бессмысленной стойкостью ведьм, уже изобличенных прямыми уликами. Если упорство Алиеноры Виттенштайн окажется того же рода, придется обыскать ее дом от фундамента до башен, а возможно, и перерыть окрестные поля. Но поможет ли это? Доведенный до отчаяния Фирхоф настаивал на жестких мерах, Тассельгорн возражал, пустив в ход всю свою сообразительность, обаяние и дипломатию, пока наконец план действий не был выработан…