Еще издали он заметил, что частично обрушился фасад здания: зияла обширная дыра, захватывающая одну из комнат на втором этаже и лакейскую на первом; вокруг дыры облетела штукатурка, обнажилась кладка из красного кирпича, весьма похожая сейчас на кровавую рану; заметно пострадал портал, расположенный ниже и чуть левее этой дыры. На площадке крыльца высились груды кирпичей и куски штукатурки; вода уже подступала к верхним ступенькам и готова была вот-вот ворваться в переднюю. Обвалилась штукатурка и с торца здания, и по его углам; здание, когда-то прочное, не выдерживало натиска подступившей воды. Аполлону показалось, что внутри дома потрескивают, стонут деревянные перекрытия, ему послышался приглушенный шум, — будто что-то в здании рушилось... Аполлон приостановился, прислушался... Нет, не показалось... Из дома действительно доносились треск и какое-то гудение...

Распахнув чугунную калитку, Аполлон поспешил к крыльцу.

Он выбрался наконец из воды, но на порывистом ветру ему стало еще холоднее. Впрочем не было времени думать о холоде, следовало торопиться, ибо шум в доме теперь слышался слишком явно—и это был очень дурной признак. Не исключено, что в любой момент этот старый дом мог рухнуть, и где-то, не иначе, рушился уже.

На крыльце Аполлон невольно остановился: он увидел, что из-под обломков обрушившейся стены выглядывают чьи-то ноги. Он узнал сапоги Антипа, дворника. Аполлон кинулся разбрасывать куски штукатурки и битый кирпич, но вскоре понял, что действия его бесполезны, — Антип давно был мертв. А в доме вдруг перестали рушиться перекрытия, и в наступившей тишине Аполлон услышал слабый стук, и был крик. Не мудрено было узнать голос Насти.

Аполлон ринулся в дом.

— Настя!... Сейчас!...

Как раз в это время уровень воды поднялся настолько, что последняя, покрыв крыльцо, хлынула вслед за Аполлоном в переднюю. С тихим шипением растекалась она по полу, натыкаясь на предметы меблировки, на ковер, напольные вазы, стоящие по углам; длинными быстрыми языками покрывала все новые и новые пространства и будто стремилась ухватить бегущего Аполлона за пятки... Злым бурлящим потоком вода низверглась за ним вниз по лестнице — в подвал.

Настя, услышав, что кто-то спешит ей на помощь, принялась стучать сильнее. Аполлон бежал, едва касаясь ногами ступеней. Брызги разлетались на стороны.

— Я иду, Настя!...

Внизу в подвале уже стояла вода — та вода, что нашла себе путь через подвальные окна. Уровень здесь был немногим выше середины двери, но он повышался на глазах; Аполлон слышал: по ту сторону двери шумел настоящий водопад.

Настя кричала:

— Откройте! Откройте же!... Выпустите меня! Кто-нибудь... — и стучала в дверь.

Аполлон прыгнул в воду, которой ему здесь было по пояс.

— Настя! Это я... Потерпи немного. Я открою дверь...

— Палон Данилыч! Родненький... — заплакала девочка. — Что это? Откуда столько воды?..

Аполлон нащупал в полумраке подвала ручку двери и потянул на себя. Он в эту минуту возносил к Небесам молитву, чтобы ручка не оторвалась, как это случилось давеча с ручкой на дверце кареты. Однако ручка здесь была мощная — литая бронзовая скоба, — как впрочем и мощная была дверь. Аполлон будто и не прикладывал усилий — дверь даже не шелохнулась.

— Скорее, скорей, Палон Данилыч! — торопила Настя. — Вода так и льет. Я утону... О Господи!... Где папаша? Зачем он всегда запирает меня?..

— Это наводнение, Настя, — только и сказал Аполлон.

— Найдите папашу. Вам не открыть... дверь... холодно... — девочка кричала еще что-то, но разобрать слов за шумом было невозможно.

Дверь казалась совершенно неприступной; замок был — врезной, а в карманах Аполлона — ничего похожего на ключ, ни даже обычного гвоздя, коим можно было бы попробовать поковыряться в замке.

Аполлон в отчаянии огляделся...

Полумрак, голые стены с облупившейся во многих местах штукатуркой, деревянный ящик, плавающий в воде... А вода потоком лилась Аполлону на плечи и примерно минут через пять должна была полностью залить подвал... Для Насти это означало бы верную смерть.

— Настя, потерпи... Я сейчас...

Аполлон, одолевая мощное течение, двинулся назад — к лестнице. И скоро уже был наверху в передней. Вода к этому времени хозяйски распахнула входные двери и вползала в дом широким уверенным потоком. Аполлон вспомнил, что у дворника Антипа была возле лакейской маленькая каморка, в которой он держал кое-какие инструменты. К этой-то каморке Аполлон сейчас и устремился... Слава Богу, она оказалась не заперта...

Лопаты, веники и метлы Аполлон отшвырнул в сторону. Он искал топор, но не находил; под руки все попадались то совки, то пустые мешки, то плетенные из лыка коробки...

Со все более возрастающей тревогой за Настю стучало в груди сердце; шумела и клокотала за спиной вода; наверху в доме что-то скрипело и падало... В какой-то момент Аполлону послышалось, будто кто-то пробежал у него сзади. Он невольно оглянулся: кроме него самого, в помещении никого не было...

И вот рука наткнулась на что-то напоминающее на ощупь рукоять топора. Аполлон с замирающим сердцем вытащил этот предмет из кучи намокшей ветоши. Это оказалась небольшая кирка — вроде той, какой артельщики-строители обкалывают камни и кирпичи.

Не теряя более времени, Аполлон побежал обратно в подвал. Тучи брызг разлетались из-под его ног...

С ужасом он увидел, как высоко поднялся в подвале уровень воды за короткое время его отсутствия. Только притолока и две пяди двери были видны над водой. И к двери уже нужно было плыть, а не идти.

С той стороны раздавались слабые глухие удары — оно и понятно, откуда у болезненной девочки силы!... К тому же в воде невозможно ударить сильно.

— Настя! Сейчас... сейчас...

— Помогите!... Ради Бога!... Помогите!... Настя от страха едва не лишалась рассудка; крики ее прерывались рыданиями и кашлем; не иначе с той стороны двери уровень воды был выше, и девочка уже наглоталась воды.

Подплыв к двери, Аполлон ударил по ней сверху киркой; вода смягчила удар и удалось отбить только малую щепку.

Тогда Аполлон вдохнул побольше воздуха и нырнул. Одной рукой он ухватился за ручку двери, другой попытался ввести лезвие кирки в щель между дверью и косяком — как раз на уровне замка. Это ему удалось, хотя лезвие вошло и не очень глубоко. Аполлон нажал на рукоятку, дверь слегка подалась к противоположному косяку, однако не открылась. Аполлон нажал сильнее, и кирка сорвалась, оторвав от края двери длинную щепу.

Поднявшись на несколько секунд к поверхности и глотнув воздуха, Аполлон повторил попытку.

На этот раз ему удалось всадить лезвие кирки поглубже в щель; он даже слышал, как лязгнуло лезвие о язык замка. Аполлон посильнее нажал на рукоять, дверь опять сдвинулась, но, когда Аполлон еще усилил нажим, рукоять кирки предательски сломалась у самого обушка...