тяжёлым хрипом и нечеловеческой усталостью. Мира осторожно коснулась губами его подбородка, а вибрация пошла по всему мужскому телу. Она тоже дрожала. Она тоже сгорала от нетерпения. Весь жар оказался внизу живота, а соски до боли сжались в крутые горошины. Мира прижалась к нему грудью. Рома скрипнул зубами и медленно прикрыл глаза. Поддаваясь инстинктам, он повёл носом по её скуле, по щеке, прижался лицом к изгибу плеча и шеи. Он коснулся разгорячённой кожи раскрытыми губами и со стоном удовольствия провёл по ней языком.

– Я скучал… – с болью выдавил он из себя жаркий шёпот, и теперь Мира задрожала по-настоящему.

Ягодицы поджимались от предвкушения, а тело, словно заводное, подставлялось под жадные касания ладоней. С губ срывались громкие вздохи, хриплые стоны, а движения казались предельно понятны и просты. Хотелось больше касаний, больше откровения, хотелось погрузиться в это безумство с головой! Желая получить доступ к коже, Рома рванул и без того откровенный вырез на юбке миди едва не до пояса, подсадил Миру на капот и обвёл ладонями бёдра, давая понять, насколько высоко, а, главное, сильно, стоит обхватить его с боков. И целовал. Сначала порывисто, жадно, торопливо… А потом поцелуи стали долгими, тягучими, они лишали дыхания.

По её ноге, вопреки желанию, Новак повёл неторопливо и мягко, словно пытался поймать идеально выверенную волну и раскачиваться на ней. Он прислушивался к дыханию, он улавливал малейшее движение. Важно, чтобы это движение было навстречу. Рома ощутимо сильно прижался пахом, надавил, замер – Мира шептала что-то неразборчиво и тихо, но совершенно точно не была против. Больше на эту удочку он не попадётся!.. Толкнулся – она сжалась и впилась ногтями в ворот куртки. Сладкий стон родился глубоко внутри и был результатом наслаждения. Он жёстко прошёлся выпирающим бугром по промежности – и Мира задрожала. Нетерпеливо и явно приглашая продолжить.

Она позволяла сминать грудь, сжимать её, чувствительно надавливая пальцами на затвердевший сосок. Совершенно точно отдавая себе отчёт в том, насколько низко пала, Мира опустилась на капот, распласталась на нём спиной и выгнулась, предлагая себя. Рома хотел всего и сразу, но готов был начать с малого и потому осторожно поцеловал. Шею, грудь, живот. Блузка казалась лишней, но было в этом что-то на грани безумия. Отпечатки его зубов на тёмном шёлке, мягкая пульсация, заставляющая тонкую ткань дрожать. Он провёл пальцами по бедру вверх с нескрываемым удовольствием глядя, как Мира выгнулась, желая усилить контакт, желая продлить его совсем немного, на долю секунды.

Кружевное бельё только возбудило фантазию. Ножом по нервам прошлись её чулки. Дразнящим удовольствием отозвалось прикосновение к тончайшему капрону. Резко поджался живот, как только подушечки пальцев пересекли границу кружевной резинки и соприкоснулись с кожей. Удовольствие на грани боли. Ослепляющее и подавляющее волю. Мира послушно вздрагивала, всякий раз с ужасом распахивая глаза, стоило только отстраниться, стоило только потерять контакт. Торопиться не хотелось. Она нравилась ему такой… Отзывчивой и покорной. Мягкой, послушной, его! Сейчас она принадлежала ему одному!

Откровением стало касание по самому краю трусиков. Мира накрыла его ладонь своей, и выругалась сквозь зубы. Новак улыбнулся и, удерживая её рукой, что с силой надавила на живот, коснулся того же места губами. Совсем легко, дразня, только обещая… Мира, словно точно зная, что хочет получить, согнула ногу в колене и толкнула Рому каблуком в плечо. Он снял туфельку, огладил узкую стопу, прижался губами к выпирающей косточке. Долго ждал… хотелось, чтобы этот момент длился вечно.

Член болезненно пульсировал, требуя как минимум внимания! Пах давно сводило судорогой. Рома ослабил ремень и расстегнул бегунок молнии. В глазах потемнело от предвкушения. Мира не отпускала. Игралась с ним. Чёрные радужки, отражая свет далёких звёзд, многообещающе блестели.

Новак накрыл ладонью её промежность и простонал, понимая, что долго не продержится. Пальцем он скользнул под бельё, надавил на клитор. Мира замерла, прислушиваясь. Напряжение отпустило её достаточно быстро. Очередной барьер доверия был пройден. Она была горячей, влажной и готовой идти до конца. Новак наклонился к её лицу, к губам, улыбнулся тому, как скоро они стали искать его губы. Трусики были сдвинуты в сторону, ладонь свободно скользила по промежности. Жизнь остановилась где-то за границей их существования, позволяя побыть наедине, звуки стихли.

– Мне тебя не хватало, – признался Рома и неторопливо провёл языком линию над правой ключицей. – Думал о тебе. Постоянно, – ладонь надавила сильнее, влаги стало больше, кожу над левой ключицей он осторожно прихватил зубами. – Я боялся сорваться. Не хотел снова напугать. Столько пропустил… – с горечью осознал он и поцеловал, толкаясь языком глубоко, напористо, нагло.

Большой палец уверенно провёл одну вертикальную линию от лобка до промежности и погрузился внутрь. Мира напряглась и зашипела, Рома замер, что-то у него внутри болезненно содрогнулось. Новак задышал чаще, внимательно всмотрелся в её лицо, но не разглядел на нём беспокойства – выдохнул. Он придавил её тело своим, прикусил и чуть оттянул нижнюю губу, погладил её самым кончиком языка и снова ввёл палец. На этот раз резче, глубже! Мира вскрикнула и дёрнулась под ним, кровь прилила к щекам. Рома мучительно крепко зажмурился и глухо зарычал.

– Какого чёрта, Мира! – взорвался он криком, вскакивая, стаскивая её с капота, сотрясая за плечи. – Какого чёрта… – прошипел Новак ей в губы и поморщился от боли, согнулся, чтобы перетерпеть очередной прилив. – Это что сейчас было? – зло прорычал он ей в лицо, удерживая за шею стальной хваткой.

Мира жёстко толкнула его в плечи.

– Ну ты же понял, что! – сорвался её голос. – Ты же всё понял, – завибрировала она от напряжения и его руки разжались сами собой, отпустили.

Жёсткая и опасная ухмылка затаилась на мужских губах.

– Я не понял, почему ты мне не сказала! – твёрдо проговорил Рома, пытаясь обеими руками разом стереть с лица наваждение. – Какого хера ты мне не сказала?! – прокричал он, процедил по слогам, наполняя каждый звук парализующим ядом.

Мира бессильно пошатнулась и отступила, а он притянул её к себе, сжимая блузку в кулак и так удерживая.

– Наверно, не знала, с чего начать! – виновато рассмеялась она, когда хотелось кричать и плакать. – Прости, я не на опыте… об этом обычно в какой момент говорят? Может, сразу после первого свидания или, может, в машине, когда, желая поскорее уединиться, он сворачивает в лес? А, Ром? Или мне нужно было тебе письмо написать? – прошипела она, потому что злость накапливалась и уже сочилась изнутри. – Или ты серьёзно считал, что я каждому даю, только бы насолить тебе, так,