17 июля. Да, именно он, день дымовой ямы. 17 июля, почти через месяц после того, как начались летние каникулы и в Пустоши сформировалось ядро Клуба неудачников – Билл, Эдди и Бен. «Позвольте взглянуть прогноз погоды на тот день почти двадцать семь лет назад, – думает Ричи, – и я скажу, что там написано, еще прежде, чем его прочитаю: Ричи Тозиер, он же Великий прорицатель. «Жарко, влажно, вероятность гроз». И опасайтесь видений, которые могут прийти, пока вы внизу, в дымовой яме…»

Это случилось через два дня после того, как нашли тело Джимми Каллума, через день после того, как мистер Нелл вновь пришел в Пустошь и сидел на клубном доме, не зная, что под ним, потому что они уже настелили крышу, и Бен самолично проследил за укладкой кусков дерна. Обнаружить, что внизу что-то есть, можно было только одним способом: проползти вокруг, опустившись на четвереньки. Клубный дом, как и плотина, стал триумфом Бена, но об этом достижении мистер Нелл остался в полном неведении.

Он допрашивал их подробно, официально, записывал ответы в блокнот с черной обложкой, но они мало что могли ему сказать – во всяком случае, о Джимми Каллуме, – и мистер Нелл вновь ушел, еще раз напомнив им, чтобы они не играли в Пустоши в одиночку… никогда. Ричи догадался, что мистер Нелл велел бы им выметаться отсюда, если бы кто-то в полицейском управлении Дерри действительно верил, что этого мальчика (или кого-то из детей) убили именно в Пустоши. Но копы прекрасно все понимали: останки заканчивали здесь свой путь в силу особенностей дренажной и канализационной систем Дерри.

Мистер Нелл приходил шестнадцатого, да, тоже в жаркий и влажный день, но солнечный, а вот семнадцатого небо затянули тяжелые облака.

– Ричи, ты собираешься рассказывать или нет? – спрашивает Бев. Она чуть улыбается полными бледно-розовыми губами, глаза ее сверкают.

– Просто думаю, с чего начать. – Ричи снимает очки, вытирает о рубашку, и внезапно понимает с чего: с того момента, как земля разверзлась у его и Билла ног. Разумеется, он знал о клубном доме – как и Билл, как и все остальные, но по-прежнему пугался, когда у ног внезапно появлялась черная дыра.

Он помнит, как Билл привез его на багажнике Сильвера к привычному месту на Канзас-стрит, а потом спрятал велосипед под маленьким мостом. Он помнит, как они вдвоем шагали по тропе к полянке, иногда протискиваясь боком, потому что кусты буквально смыкались друг с другом: была середина лета, и в Пустоши все бурно росло. Помнит, как отмахивался от комаров, которые жужжали у самых ушей, сводя с ума; даже помнит, как Билл сказал (как же ясно он помнит теперь, когда все вернулось, будто случилось это даже не вчера, а происходит прямо сейчас): «По-по-постой се-се…

– секундочку, Ри-и-ичи. У те-ебя на ш-шее сидит один че-ертовски бо-ольшой.

– Господи, – выдохнул Ричи. Комаров он ненавидел. Маленькие летающие вампиры, вот кто они, если придерживаться только фактов. – Убей его, Большой Билл.

Билл хлопнул Ричи по шее.

– О-ох!

– Ви-и-идишь?

Билл выставил руку перед лицом Ричи. Раздавленный комар лежал в середине пятна крови, красневшего на ладони. «Моей крови, – подумал Ричи, – которая питье для тебя и многих других».

– Да, – ответил он.

– Не во‐олнуйся. Э-этот г-гаденыш у-уже ни-икогда не с-станцует та-анго. – Они пошли дальше, убивая комаров, отмахиваясь от туч мошкары, которую привлекала какая-то составляющая запаха их пота – нечто такое, что годы спустя назовут «феромонами». Чем бы они ни были.

– Билл, когда ты собираешься сказать остальным о серебряных пулях? – спросил Ричи, когда они подходили к полянке. В данном случае под остальными подразумевались Бев, Эдди, Майк и Стэн, хотя Ричи подозревал, что Стэн уже догадывался, почему они частенько бывают в библиотеке. Стэн быстро соображал что к чему, даже слишком быстро, иногда думал Ричи, что не всегда шло ему на пользу. В тот день, когда Майк принес в пустошь альбом отца, Стэн едва не дал деру. Если на то пошло, Ричи почти не сомневался, что Стэна они больше не увидят и Клуб неудачников станет секстетом (это слово Ричи очень нравилось, но обязательно с ударением на первый слог). Но на следующий день Стэн вернулся, и Ричи еще больше его зауважал. – Скажешь им об этом сегодня?

– Н-не се-егодня, – ответил Билл.

– Думаешь, они не сработают?

Билл пожал плечами, и Ричи, который, возможно, понимал Билла Денбро лучше, чем кто бы то ни было, пока в жизни последнего не появилась Одра Филлипс, догадался обо всем, что мог бы сказать сейчас Билл, если бы не препятствия на пути его речи: отлитые детьми серебряные пули годятся для книг, годятся для комиксов… Другими словами, это бред. Опасный бред. Они могут попытаться это сделать, да. У Бена Хэнскома, возможно, все получится, да. В кино они бы сработали, да. Но…

– Думаешь, нет?

– У меня есть и-и-идея, – ответил Билл. – Проще. Но если только Бе-е-еверли…

– Беверли – что?

– Не бе-ери в го-олову.

И больше по этому поводу Билл ничего не сказал.

Они вышли на поляну. Если приглядеться внимательнее, могло показаться, что трава здесь примята сильнее, чем везде, а листья и сосновые иглы словно набросаны на дерн специально. Билл поднял обертку от шоколадного кекса – почти наверняка брошенную Беном – и рассеянно сунул в карман.

Мальчишки подошли к центру поляны… и кусок земли, длиной в десять дюймов и шириной в три, отвалился в жутком скрипе петлей, открыв черную щель-окно. Из этой черноты выглядывали глаза, и у Ричи по спине пробежал холодок. Но это были всего лишь глаза Эдди, и всего лишь Эдди, которого неделей позже они навестят в больнице, прорычал голосом злого тролля:

– Кто идет по моему мосту?

Снизу донеслись смешки, вспыхнул ручной фонарик.

– Селяне, сеньор. – Ричи, присев на корточки, покручивая рукой воображаемый ус, заговорил Голосом Панчо Ванильи.

– Да? – откликнулась снизу Беверли. – Дайте взглянуть на ваши жетоны.

– Купоны? – радостно воскликнул Ричи. – Не нужны нам никакие блинские купоны.

– Пошел к черту, Панчо, – ответил Эдди и закрыл щель в земле. Снизу снова послышались приглушенные смешки.

– Выходите с поднятыми руками! – прокричал Билл хрипловатым командным голосом. Принялся кружить по выложенной дерном крыше клубного дома. Чувствовал, что дерн под его ногами пружинит, но чуть-чуть; крышу они построили крепкую. – У вас нет ни единого шанса! – кричал он, видя себя бесстрашным лос-анджелесским полицейским Джо Фрайди 91. – Выходите немедленно, сопляки. Не то я начну СТРЕЛЯТЬ!

И он подпрыгнул, чтобы подчеркнуть значимость своих слов. Снизу донеслись крики и смех. Билл улыбался, не замечая, как Ричи смотрит на него – по-умному, не как ребенок на ребенка, но – на краткий миг – как взрослый на ребенка.