полета зацепил ещё одного и чиркнул ему по переносице ручкой от бачка. Джун что-то скастовал, и громила улетел в того, кого только и успел задеть.

— Ну, суки! Подходите! Ик! Я тутъ всьех пере… Умк… бу! — крикнул я с мусоркой на плече.

Человек в черном пиджаке выхватил пистолет и направил на меня. Дерьмо! Почему я не взял с собой ствол?

— Я рыхаю… — Вполголоса сказал Джун, и его стошнило.

Остальные тоже перевели свои стволы на него. Один даже отвернулся. Красава, Джун!

— Фу, я не могу на это смо… — не успел договорить бандит в зелёной шапке, как в него влетела мусорка.

Я побежал напролом. Прозвучало несколько выстрелов. С ноги влетел в одного из них и повалил на землю. Мы кувыркались и обменивались ударами. Я укусил его за ухо, и он закричал.

— ОТВАЛИ АКА-НАМЭ! — проорал лежащий мужик.

Он с колена ударил мне в пах, и я от него отстал. Ударил так, что в глазах звёзды поплыли. Живот скрутило, а почки начали петь заунывную песню о любви. Бандит встал и уже хотел начать пинать меня, как с двух кулаков в него влетел Джун и давай молотить его, как Тузик грелку, дербанить. Бах! Бух, шлёп! Вот что я слышал, когда валялся скрюченным рожей вниз на асфальте.

— Эээээй, ты в порядке? — спросил Джун и, взяв за плечо, поднял на ноги.

— Ммм… Бубенцы… — я отряхнулся. Голос был как усопшего, которого только что подняли при помощи Некрономикона.

Я огляделся и увидел, что все нападавшие лежат без сознания. Те, кого я приложил мусоркой, валяются в крови, но дышат. Это хорошо. Я посмотрел на себя. Вся куртка грязная от пыли, а из нескольких отверстий течёт кровь, окрашивая тёмно-синию джинсовку в черный цвет.

— Джун, тут это… Я потёк походу, — указал на черные пятна.

Джун присвиснул.

— А ты как живой остался? Тут, блин, 3 отверстия! — с ужасом взглянул на раны одноклассник.

— Эм… Я ху… — от усталости я свалился на колени.

Джун положил меня на лавочку и ловкими движениями раскрыл джинсовку. Прочитав заклинание, его руки начали светиться тёплым желтым светом с маленькими белыми частичками круглого цвета. Пули, как пробки от шампанского, вылетели из тела и упали на асфальт с характерным звуком. Раны начали затягиваться, и я чувствовал себя очень хорошо. Внутри что-то щёлкнуло, и кость встала на место. Новая розовая кожа завершила процесс лечения, и от ранений пошёл еле заметный пар.

— Я вылечил только твои пулевые ранения, — Джун тепло улыбнулся.

— Ты маг?! Или… Это я белку словил, — сделал задумчивый вид и почесал подбородок.

— Да, я маг, — отчеканил Джун, — только ты никому об этом не говори, понял? А то проблем не оберёмся.

Я встал и пощупал места ранений, под пальцами была только чистая, гладкая розовая кожа. Я похлопал Джуна по плечу.

— Спасибо тебе, я никогда не забуду, — я улыбнулся и притянул к себе Джуна, заключив в дружеские объятия. Слова были искренние, от сердца.

Джун растерялся, но потом приобнял меня. Он тоже улыбался, хоть я и не видел этого. Просто чувствовал.

— Знаешь… Ты мой первый за долгое время школьный друг, которому я могу доверять, — тихо сказал Джун.

Мне даже стало жаль его обманывать и притворяться его другом. Не будь я на задании, наверное, никогда с ним не заговорил. Я бы даже его не заметил среди остальных одноклассников, настолько он был замкнут и похож на серую мышку.

Мышка… Да я же сейчас смотрю на себя из школы. Такой же мрачный, невзрачный, замкнутый и не хотевший общаться со всем миром. Одноклассники, засмеявшие мои цели и мечты, от которых я потом отказался. Они невольно заставили усомниться в моих детских мечтах и отложить их на дальнюю полочку с надписью: "Когда-нибудь". От осознания этого я сильно помрачнел, настолько тогда я был жалким и беспомощным. Невероятно тошно от самого себя. Сопоставляя сегодняшнего и прошлого меня, понял, насколько мы разные. Как по характеру, внешнему виду, мировоззрению, вообще всему. Сегодняшний я — это смесь того Луки (до) травли в большей степени и (после) куда меньшей. Тогда я был достаточно открытым человеком, шутил много, радовался и наслаждался всему. После стал более закрытым, перестал чувствовать жизнь во всем, общался по минимуму и только по делу.

Джун отпрянул и посмотрел в моё мрачное лицо.

— Что с тобой? Я тебя чем-то обидел? — сказал Джун, сделав виноватое лицо.

Ох, Джун, как же мне сейчас хочется тебе рассказать то, что чувствую сейчас. Оно рвётся, как бешеный пёс, натягивая цепь под названием "Провал". Слова уже подобрались к горлу и хотели выпорхать из уст…

— Ничего, Джун. Ничего. Так, навязчивые мысли. — Я натянул улыбку, но всё равно какую-то… грустную.

Мы пошли в сторону моего дома, оставив мужиков валяться без сознания. Позже дрянное настроение сменила пьянящая радость, и мы, смеясь с каждого звука, шли домой. Я уже дорассказывал очередную шутку за триста, как из мрака в свет фонаря вышел худоватый высокий мужчина в сером пиджаке и синих джинсах.

— Папа? — сказал Джун, изрядно удивишись.

— Ох ё… Твою мать! — сказал я на русском.

Глава 28 — Сакура

— Что ты здесь делаешь? — очень собрано сказал Джун.

Демеург посмотрел на наручные часы, постучал по ним два раза и вздохнул. На его лице была смесь злости и раздражения.

— Ты видел, сколько времени? Ты почему ещё не дома? — спросил отец, сдерживаясь. Его бровь немножко подрагивала.

УУУУУФ… Демеург вызывал у меня очень противоречащие эмоции. С одной стороны он никакой опасности не вызывает. Выглядит хило, немного стрёмно, но больше ничего. А с другой. Когда ты знаешь, КТО ОН и КАКОЙ силой он обладает, то становится очень жутко. Не знаю, как описать это, но от него веет… Нет, скорее несёт негативной аурой. Предчувствие кричит, чтобы я сейчас же разворачивался на все 180 и уходил как можно дальше. Но тело не слушалось и стойко стояло, перебарывая гнетущую от него энергию.

— Пап, — Джун чуть опустил голову, — я с Иваном отмечали день рождения моего друга и засиделись до поздна…

Демеург подошёл к сыну и понюхал его около шеи. Он чуть поморщился и отошёл от него, оглядев нас.

— Вы пили… — он выдержал паузу, — сколько?

— Много, — ответил я, глянув на него мутными зеньками.

Демеург снова глянул на часы и разочаровался.

— Юноша, не подскажешь, сколько точно сейчас времени. У меня часы ни с того ни с сего встали, — он указал на