Я посмотрел на Олеана, который лежал на боку на этот раз ко мне лицом, сомкнув веки. Его синяки под глазами напоминали сейчас не чёрные дыры, а скорее целую беззвёздную вселенную – настолько они были огромными. Одна его рука покоилась рядом с лицом на подушке – и правда, синие кончики пальцев, бледная кожа.

Определённо, это та самая болезнь.

И тогда я принялся искать информацию о лекарственных препаратах.

Разумеется, лечение упоминали во всех прочитанных мною статьях, однако же ни разу ещё я не наткнулся на действительно проверенную учёными информацию или хотя бы научный доклад. Все писали о том, что панацеи нет, и, поняв это, заражённые люди принимались кончать жизнь самоубийством либо даже в некоторых случаях добровольно усыплялись врачами. Этот феномен был непобедим, и, судя по всему, он был ещё одним наказанием за данное некоторым бессмертие – противовес, плата за чудо.

И вот наконец я наткнулся на самую новую информацию: почему она сразу не вылезла в поиске? Неважно. Она опубликована всего неделю назад: есть способ уничтожить паразита, не уничтожая при этом плоть, не сжигая её. Однако вместе с тварями отравится и сам больной – такова уж сила яда. То есть, грубо говоря, это был очередной способ суицида, уйти не так болезненно, как если лежать и ждать, пока тебя сожрут заживо.

Я снова подумал об Олеане. Это получается, он, как и Эстер, умирает изо дня в день; его каждый раз сжирают изнутри, уничтожают его органы, а он об этом не говорил ни слова?

Кто бы сомневался.

Чёрт побери, ла Бэйл.

Но тут в голову закрались заманчивые мысли.

Да, если отравить этих червей, умрёт и человек. Но почему они ничего не пишут о бессмертных? Неужели таких случаев действительно не было?

Я подумал о словах, которые услышал в памяти Олеана. Несомненно, врач разговаривал с этим… Чарльзом… Кажется, так звали директора. Итак, раз доктор в курсе подобной катастрофы, которая сродни чуме, если не хуже, почему он не сказал о способе лечения? Ведь Олеан, как-никак, бессмертен. Скорее всего. Так что ему стоит умереть еще один раз взамен на излечение от подобного кошмара наяву?

Но я понял, почему врач умолчал о яде. В конце концов, как он и сказал: «Бессмертными до конца мы вполне можем и не быть». А это значило, что, излечив болезнь ядом, который, по сути, был создан против порождения аномалии солнца, сам Олеан, будучи тоже порождением умирающей звезды, может отправиться вслед за своими же мучителями, этими червями. Он мог реально умереть.

И отныне это стало моей проблемой номер один. Если соседа не лечить, он будет страдать вечно, может впасть в кому, при этом испытывая всё те же страдания каждую секунду: чувствовать, как черви сжирают его органы. Если же ла Бэйла попробуют сжечь – его раны просто заживут, а черви будут продолжать грызть плоть, ведь они могут быть бессмертны, как и Олеан, поскольку, кроме его случая, подобных не было, и тогда… Сожжение действительно не поможет, а специальный яд – лекарство – просто убьёт его.

Это всё было невыносимо сложно.

Но я люблю сложные задачки. Да и не только их.

Белый (?) Ворон

Сны ведают о яви

– Ты ненормальный, – улыбнулся я, пихая друга в бок. – Абсолютно. С чего ты взял, что это вообще хорошая идея?

– От ненормального слышу, – с ответной улыбкой подтвердил собеседник. Зелёные глаза цвета лета искрились весельем. – Давай же, кто тут ещё называл меня большим ребенком, а? Это ты ребенок. Давай, пойдём.

Он потянул меня за рукав – всегда удивляло, почему он никогда не стеснялся прикасаться так к любому человеку, – и потащил за собой.

Было тепло, не очень жарко, но солнечно. Я не особо любил солнце – у меня от него появлялись веснушки, но ему это, наоборот, очень нравилось. Он говорил, что веснушки – это поцелуй солнца, а раз его имя означает «солнечный» – это ещё и напутствие от него.

– Хм, не думал, что будет всё так удачно. Ни души. Прекрасно. Давай, садись.

Он бросил рюкзак на траву, отпустив меня, и начал доставать оттуда контейнеры с едой.

Повсюду были цветы. Красиво. Я не любил цветы в вазах – они были мёртвыми, но цветы на природе, посреди поля… Такие цветы были прекрасны.

Я погладил один цветок, не срывая его. Лука – так я называл своего единственного друга, поскольку своё имя он никому не говорил и просил меня тоже молчать об этом: знаю я его или нет. И это прозвище ему нравилось – пускай он не был христианином.

От него необычно ясно пахло живыми цветами. Всегда. Довольно странный запах для парня – обычно все сверстники, да и я тоже, пользовались одеколоном или духами, имеющими более грубый аромат, а он даже если и пользовался ими, я чувствовал только приятный запах полевого букета, смесь простых, но прекрасных цветов.

Я почувствовал его взгляд. Парень казался сосредоточенным – наблюдал, как я глажу цветы. Я фыркнул, а он снова улыбнулся.

– Ты говоришь не только что я как ребёнок, но и что я как принцесса. А сам, посмотрите… Веночка тебе не хватает, – он засмеялся своим звонким смехом, который поначалу сильно меня раздражал, а потом я начал слышать в нём музыку.

– Заткнись, придурок, – я сел на разложенный им плед, который служил подстилкой. – Жаль всё же, что не пришли твои друзья. Как-то странно сидеть тут вдвоём.

Он недовольно поморщился и отмахнулся от этих слов.

– Да перестань. Я же знаю, что они тебе не очень нравятся. С моими друзьями я вижусь каждый день, а с тобой не так уж часто. Всё честно, переживут.

Я знал, что мне нравится этот ответ. Я хмыкнул, глядя на разложенные по контейнерам продукты. Лука готовил сам, и он превосходно это делал. Иногда я думал, чего этот субъект только не умеет? Ведь он к тому же превосходно рисовал. И делал это возмутительно редко. Ведь такой талант у человека, а он расценивает его как пустяк.

Я устремил взгляд вдаль. Внизу, пересекая поле и небольшую долину, протекал маленький ручеек. Я вспомнил кое-что.

– Однажды… – Лука кивнул, показывая, что слушает. – Однажды, когда мне было лет семь, у меня были знакомые за городом. Мы не были друзьями, но всё было очень легко – они плохо знали меня и потому не вели себя, как мои… одноклассники, ну, ты понимаешь. Нам просто было весело. Был отличный день, мы катались на велосипедах – и кто-то предложил устроить пикник. Что же, так и сделали – каждый принёс по какой-то вещи, мы купили еды, нашли чудесное место возле речки, под дубом. И, представляешь, только допили и доели всё – начался ливень…

Я сел поудобнее и подтянул колени к груди, обнимая их.

– Мы собрали вещи и поехали искать место, где можно спрятаться. Нашли какой-то магазинчик с навесом, там и переждали. Весело было – промокли все. Это одна из немногих вещей, хороших вещей, которые я помню из детства.