— Мы не можем вернуться, — печально ответила Сабина. — Майя, он ведь не мастон. Ты не можешь выйти за него замуж.

Сердце пронзила боль. Правда сама собой сорвалась с ее губ.

— Я уже вышла за него. Мы, — она сглотнула, — мы поженились в Дагомее две недели назад. Я была у него в плену.

Ответный бабушкин взгляд был исполнен горечи. Сходство бабушки и матери было несомненным, однако теперь Майя ясно видела, что они вовсе не на одно лицо. Серебряные с золотой искрой волосы Сабины слегка вились, а у матери лежали прямыми локонами. А вот улыбались обе женщины одинаково. Бабушка погладила Майю по щеке.

— Ты была не в себе, да?

Майя покачала головой. Ей было стыдно.

— Я хотела ему все рассказать. И у него мой кистрель. Ох, какая же я дура! Сколько раз меня обманывали!

— Тише-тише, — отозвалась бабушка. — Бесчисленные хитры, а Эрешкигаль — их королева. Когда ты принесешь мастонские клятвы, то узнаешь о них больше. Тебе не дозволяли учиться, Майя, — неудивительно, что ты ничего не знала. Идем, яблоко говорит, что нам прямо.

— Я не могу его бросить! — настойчиво повторила Майя. — Он решит, что я его предала! Его обманули, совсем как меня!

Бабушка ласково обняла Майю.

— У тебя не было выбора, у него — был. Вас назначили друг другу еще детьми.

Она разомкнула объятия, отстранилась и погладила Майю по щеке.

— Дагомейцы — известные хитрецы и ловкачи. Неудивительно, что из их земель пошли хэтары, — она сочувственно вздохнула. — Что ж, посмотрим, что скажет шар.

Сабина положила державное яблоко на ладонь и задумчиво на него посмотрела.

— Есть ли у нас путь к спасению короля Гидеона из рук Верных?

Острия не шелохнулись, но в нижней части шара появились буквы — изящные наклонные знаки языка Прай-Ри.

«Королевский кольер должен быть выкуплен».

Майя смотрела на золотую орихалковую вязь, и сердце ее билось все быстрее. Исток знал, кто такой Кольер.

Сабина прочла написанное и посмотрела на Майю.

— Я все поняла, — сказала Майя, касаясь ее руки. Сердце девушки было полно скорби. «Прости меня, Кольер. Прости меня».

Эха его мыслей она не услышала, как ни пыталась. Он молчал. Горечь и чувство вины терзали душу Майи.

— Идем, — сказала Сабина и обняла Майю за плечи. Шар повел их по саду, густо заросшему утесником, по лабиринтам из остриженных кустов. Они шли и шли, пока вдруг не услышали лай. Бешено виляя хвостом, из кустов выскочил Аргус.

— Аргус! — воскликнула Майя и упала на колени. Пес бросился лизать ей лицо. Она уткнулась ему в шерсть, и на глаза навернулись слезы радости и сожаления. За псом, тяжело топая, шел Джон Тейт. На губах у него играла мудрая понимающая улыбка.

— Клянусь Чишу, королева, как есть королева, — усмехнулся он и потрепал ее по голове. Повернулся к Сабине и поклонился.

— Я привел ее сюда, уж как смог, Альдермастон. Будет тебе, Аргус, хорош ее нализывать!

Он покачал головой и бросил на Сабину Демонт острый взгляд.

— Что моя служба? Окончена?

— Нет, эвнессий Джон Тейт, служба твоя не окончена, — ответила Сабина и, посмотрев на Майю, пояснила:

— Эвнессии — это защитники и советники королевского семейства в Прай-Ри.

— Я знаю, — ответила Майя. — Я видела их в Прай-Ри. Только я не знала, что Джон тоже эвнессий.

— Это я попросила Джона Тейта оберегать тебя. Я отослала его очень-очень далеко, велев ждать тебя в горах Дагомеи. Джон верен нам. Он ждал терпеливо. Но твоя служба еще не окончена, Джон Тейт. Ты будешь оберегать Майю в древних землях, где она будет учиться, чтобы пройти мастонские испытания. Нам о многом предстоит поговорить, но только не среди яр-камней. У них есть не только глаза и лица, но и уши. Ты принес с корабля платье?

Джон Тейт кивнул и полез в заплечный мешок.

— Капитан уж так упрашивал, чтоб я забрал эту тряпку, — сказал он, роясь в мешке, из которого в изобилии сыпались котелки, решета, ножи, ложки и прочая кухонная утварь. Сабина помогла Майе расшнуровать платье. Затканная золотом ткань ослабила хватку, и Майе стало грустно. Ей так хотелось отбросить все, что напоминало о том, какой глупой обманутой девчонкой она была. Но отчего же тогда ей так жаль это прекрасное платье и подаренные Кольером драгоценности? Она оставила себе только сережки: пусть напоминают о муже. Платье упало к ее ногам, и рукам тотчас же стало холодно. Нижняя сорочка почти не грела; у Майи стучали зубы.

Бабушка бросила взгляд на клейменое плечо, но лицо ее оставалось непроницаемым. Несмотря на морщины и прочие приметы возраста, бабушка не утратила былой красоты. В ней по-прежнему было нечто ангельское — должно быть, внутренний покой и свет, которые казались Майе совершенно прекрасными. Сабина прищурилась, но осуждения в ее взгляде не было. Узкая ладонь легла на ключицу близ клейма и согрела озябшую кожу.

— Прости, бабушка, — прошептала Майя, чувствуя, как ее скручивает стыдом.

Сабина медленно покачала головой:

— Я знаю, ты не нарочно. Но что сделано, то сделано. Нам часто приходится расплачиваться за выбор, сделанный кем-то другим, но больней всего платить за свои ошибки.

Пальцы на плече Майи сжались.

— Я покажу тебе одну книгу. Ее написала моя прабабушка, Лийя Демонт. Это она прокляла яр-камень, который заклеймил тебя. Проклятие было наложено под Нерушимым обетом. Снять его невозможно.

Пальцы сжались еще сильнее. Сабина смотрела серьезно и искренне.

— Ты никогда никого не поцелуешь, Майя. Никогда. Ни мужа, ни ребенка, если Исток благословит тебя потомством. Никого и никогда. Ибо последствия твоего поцелуя будут ужасны. В нашем Семействе всегда была сильна связь с Истоком. Найди себе мужа и передай эту связь своим детям, как твои родители передали ее тебе. Но твой муж должен быть мастоном. Он должен знать о тебе правду. Только он и мы, а больше никто.

Бабушка помолчала, должно быть, чтобы Майя лучше запомнила сказанное.

— Эрешкигаль будет преследовать тебя. Ты — потомок Лийи Демонт, проклявшей хэтар, и Эрешкигаль будет мстить. Она никогда не прекратит своей охоты. Она вечно будет идти за тобой по пятам. Но ты будешь сильна и не поддашься ей. Твоя прапрапрабабка Лийя встречала тебя в своих видениях. В книге она пишет об этом. Ты должна будешь совершить одну вещь, такую, которая под силу только мастону… Нашел, Джон Тейт?

Джон Тейт извлек из мешка кожаный сверток, развязал стягивающую его веревочку и развернул. Показался край светлой ткани. Это было крестьянское платье и пояс к нему, все — бледное, выцветшее, так что в тусклом свете звезд невозможно было разобрать даже цвет, то ли голубой, то ли зеленый.

— Это платье безродных, — сказала Сабина Демонт, похлопав по ткани. — Точно такое же платье ребенком носила Лийя. Жизнь безродной научила ее скромности и смирению. Твоя жизнь преподнесла тебе те же уроки. Я думаю, что это Исток испытывает нас, проверяет наше терпение. Ты не соблазнилась ни драгоценностями, ни богатством, ни посулами сытой жизни. Надевай это платье, и тебя больше никто не узнает. Ты отправишься туда, где девушек учат читать и гравировать — всех, даже безродных. Их учат втайне, по ночам, чтобы не знали дохту-мондарцы. Девушек этих называют тайнознатицами. Ты станешь одной из них.