Катя не увидела Юсуфа. Как появился, так и исчез, словно фантом.

– Хозяйка, уходите, – сказала Шумякова Виктории Феофилактовне.

– Что вы делаете, опомнитесь! Это же наш музей.

– Тут ничего не останется. Я разместила заряды. У меня было достаточно времени все тут подготовить. Все самое ценное в этом крыле – Египетский зал, Золото Трои, как это вы говорили, – невосполнимое. А под нами хранилище, там «Проклятая коллекция»… Жаль, она так никогда и не увидит свет. Только так, утратив все эти сокровища, вы поймете, наконец, какое сокровище в жизни потеряла я. И что я чувствовала все эти долгие проклятые годы.

– Да ты свихнулась, старая обезьяна! – крикнула вне себя Виктория Феофилактовна. – Герострата из себя корчишь?! И ты думаешь, что я позволю тебе уничтожить музей?!

Она стиснула хрупкие кулаки, вырвалась от Елистратова и…

Странный звук – словно что-то лопнуло.

Громадный шкаф-витрина с предметами погребального культа, стоявший рядом с окном, накренился и поехал, поехал вбок.

Старинный шкаф, тяжеленный, как гроб, набитый древними артефактами… Стекло треснуло…

Они увидели Юсуфа!

Когда экскурсанты покидали зал, он остался, в неразберихе незаметно переместившись близко к Шумяковой, буквально слившись, как хамелеон, с дубовой стеной старинного шкафа.

Шумякова инстинктивно подалась назад, к самому окну, совсем напирая на Анфису.

И тут что-то просвистело в воздухе – маленький металлический диск, усеянный шипами. Юсуф метнул его, и он вонзился Шумяковой в предплечье. Она вскрикнула от боли.

В этот миг Юсуф со всей силой обрушил на нее тяжелый шкаф – буквально распластавшись в воздухе в прыжке, вышибая шкафом, Анфисой и Шумяковой пуленепробиваемое музейное окно.

Ахнул взрыв.

Их всех накрыло этим взрывом.

Часть стены вместе с музейным окном выбило ударной волной.

Пыль, пыль…

Шорох осыпающейся штукатурки и кирпича…

Пыль…

Катя закашлялась. Кто-то поднимал ее, волок куда-то сквозь тучи пыли. Она узнала лейтенанта Дитмара, он тащил ее к пролому в стене. Елистратов и взрывник вытащили из-под обломков Викторию Феофилактовну.

Пыль…

Стоны раненых…

Вой сирен «Скорой».

Хриплые команды.

В стене Египетского зала зиял пролом. Через него они с трудом выбрались во двор музея. Две ближайшие к пролому ионических колонны треснули, однако устояли, их сильно посекло взрывом.

Катя, оглушенная, контуженная, еще ничего толком не соображая…

– Анфиса!

– Не кричи, не надо так кричать, – шептал Дитмар, он заикался.

– Анфиса! Где моя Анфиса?

Катя едва стояла на ногах, но не было цели важнее сейчас.

– Всем отойти от здания!

– Где Анфиса?

– Девушка здесь, ее отбросило взрывной волной!

Анфиса лежала на боку на музейной клумбе среди смятых роз. Вокруг – сотрудники полиции и врачи «Скорой».

– Кладите ее на носилки, осторожнее!

Катя кинулась к ней.

– Анфиса…

Каким богам молиться, когда твой друг вот так…

– Анфиса, пожалуйста… Анфиса, не молчи! Анфиса, говори со мной!

– Я… живая…

– Анфиса, я здесь.

– Я живая… только больно… болит очень, – Анфиса смотрела на Катю. – Как у меня лицо?

– Отличное лицо.

– Лицо мне не…

– С лицом все в порядке, – Катя плакала. – С лицом все в порядке у тебя. Где болит?

– Нога.

– Сейчас поедем в больницу, ты только…

– Я – нет, и не собираюсь даже… ты не бойся за меня… Кать…

– Что?

– Он ведь нас всех спас.

Того, о ком говорила Анфиса, Юсуфа, нашли среди обломков взрыва – ничком на том, что осталось от старинного дубового шкафа. Ему снесло половину черепа, но даже мертвый, он придавливал своим телом дубовые доски шкафа, что погребли под собой, как саркофаг, Арину Шумякову.

– Создал направленный взрыв, – консультант-взрывник, которого самого трясло, сказал это Елистратову. Тот в данную минуту ничего у него не спрашивал, потому что плохо слышал, вытирая текущую из уха кровь. – Парень пожертвовал собой, создал направленный взрыв в сторону окна. Заряды с временны́м интервалом… Больше ни один не взорвался, потому что сигнал с дистанционного пульта не прошел сквозь доски, когда он ее этим шкафом…

– Женщина, подозреваемая, мертва! Прежде чем начнется осмотр, здесь на месте работают саперы.

Как разминировали музей, как доставали из-под обломков стены раненых, как оказывали первую помощь и развозили по больницам, Катя уже не была свидетелем. Она села в машину «Скорой» вместе с Анфисой.

Анфису доставили в госпиталь МВД и сделали операцию. С ногой, хотя она и жаловалась все время на боль именно в ноге, оказалось все в порядке – просто сильный ушиб. Во время рентгена у нее обнаружили перелом ключицы, и правый локоть был раздроблен.

Этим хирурги госпиталя МВД и занимались. Анфисе вставили стальную спицу, зафиксировавшую ключицу, а вместо раздробленного локтевого сустава – стальной имплант.

Контузия – еще один диагноз, который ей поставили при осмотре. Такой же точно диагноз поставили и Кате. Их поместили вместе в одну палату. Анфису привезли из реанимации, и к обеду следующего дня она проснулась.

– Привет.

Катя уже ждала наготове с куриным бульоном и отварным цыпленком – все это привезли коллеги Кати по пресс-центру ГУВД области вместе с гаджетами – ноутбуком и планшетом, их Катя попросила привезти в первую очередь.

Анфиса никогда не страдала отсутствием аппетита. Даже сейчас.

Катя сама кормила ее отварным цыпленком.

– Что ты улыбаешься? – спрашивала Анфиса. – Нет, ну что ты все улыбаешься?

– Радуюсь.

– Чему, глупая?

– Так, – Катя наклонилась и поцеловала Анфису в лоб. Потом всхлипнула.

– Ну вот, теперь заревела. Дай мне еще курочки. Лучше бы зажарили! Крылышки надо заказать в остром соусе и пивка. Интересно, сюда доставка пиццы приезжает?

– Нет, это наш госпиталь. Доставку не пропустят.

– Все зарежимлено, – Анфиса заколыхалась на взбитых подушках. – Что ты улыбаешься опять? Подожди, я сама хочу… долго ты меня вот так кормить с ложки собираешься?

– Сколько потребуется.