Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Предлагаю немного отдохнуть и заняться колдуном, — говорит Ходжа.
Он не дожидается согласия и начинает стучать в дверь ближайшего сруба. Бьет сильно — сразу видно, что и ему надоело торчать под дождем. Висящая над дверной рамой подкова раскачивается и грозит упасть.
Проходит пять минут, но никто не отвечает. Я в свою очередь подхожу к другому дому и пинаю дверь. Тоже закрыто. И без ответа.
Остальные расходятся по хутору и поочередно штурмуют каждый дом. Я уже предчувствую результат. Нетрудно догадаться, что нам никто не открывает.
— Что же за демонщина в моем государстве? — рычит Эквитей и грязно ругается. — Я даже правую рукавицу погнул, пока не надоело.
Монарх тыкается мне под нос деформированную латную рукавицу. Низ кулака действительно погнулся и выглядит довольно плоским.
— Будет удобнее по голове кому-нибудь стучать, — успокаиваю короля.
В ответ он бубнит что-то непотребное.
Рядом с колодцем падает молния. Одно из дорожных бревен раскалывается в щепки. Тянется серебряный дымок, воняет гарью. Серебро и вода — ненавижу!
— Ломаем дверь, — решаю без промедлений. — Иначе к утру мы растопимся, словно ледышки.
— В самом деле? — ахает Слимаус.
Он и в самом деле думает, что оборотень может растопиться. Всю дорогу расспрашивал нас про нравы Валибура (а по местной версии — далекой южной страны), наши быт и уклад.
— Хочешь на это посмотреть? — рассерженно ворчу на него.
Фамильный демон мне под хвост, этот молодой дурак согласно кивает.
— Тогда твоей головой и выбьем дверь!
— Мне голова важнее… — лепечет парень и извиняется. Мол, больше не хочу ни на что смотреть. Молодец, будут из него люди — астрологу не чуждо понимание и чувство вины.
Активируем Каратели и нарезаем дверь в мелкую труху. Пусть простят нас хозяева сруба, но выбить эту демонскую дверь мы так и не смогли. Видимо, был немалый засов или даже два. Сейчас об этом уже не узнать. Под ногами лишь жалкие щепки, а перед носом — темный провал внутрь дома.
Я ожидаю появления селянина, причитающего о неуважении к праву частной собственности. Но хозяев мы сначала не замечаем.
Входим все вместе и затаскиваем Прасса. Следом затолкался ишак, и не поддался никаким пинкам. Животное не желало оставаться мокнуть на холоде. Я его прекрасно понимаю. Потому сдаюсь и прекращаю попытки выдворить ослика на улицу.
У нас в снаряжении имеются факелы, но они настолько промокли, что никто даже не пробует зажечь хоть один. Света двух Карателей хватает, чтобы в деталях рассмотреть подробности интерьера. Дом не радует воображение убранством. Очень аскетическая обстановка: уложенный досками пол, около двери большая выбеленная печь, две лавки у стен; между двумя маленькими окнами стоит приземистый столик и ткацкий верстак; в полутьме высится широкий сундук, накрытый выцветшим одеялом, за ним виднеется кровать.
— Ох ты ж, — выдыхает Слимаус и в порыве бессилия опускается на лавку.
Свет Карателя падает на постель и я едва сдерживаю рвотный порыв. Хозяева здесь. В наличии две штуки. По-другому и сказать нельзя.
На кровати рядышком, вытянувшись в струнку, лежат два трупа. Мужчина и женщина. Раздетые до пояса, причем груди у них размалеваны какими-то фиолетовыми знаками. Сквозь краску отчетливо проступают темно-синие трупные пятна. Давненько покойнички лежат. Даже стены, кажется, провоняли этим тошнотворным запахом.
— Они мертвы, да? — механическим голосом спрашивает астролог.
— Если не учитывать громадные раны у них на шеях, — отвечает Ходжа, — то можно предположить, что они просто спят.
— Кончай свои шутки, — я подхожу к телам и, слегка наклонившись, рассматриваю их.
У обоих от уха до уха перерезано горло. Глубоко, на краях порезов обнажилось мясо. Раны криво заштопаны грубой ниткой. Глотки запались внутрь, словно оттуда вытащили гортань, голосовые связки и прочие ненужные для трупов вещи.
— Интересно у нас получается, — хмыкает Наследиев. — Хозяева мертвы, но дом заперли изнутри. Поднялись, понимаешь, и набросили засов.
— Говоришь, что не знаешь такого понятия как "некромант"? — обращаюсь к монарху. — А сия наука вон как процветает у тебя в стране. Сразу видно — готовили безмолвных зомби для повседневной работы.
— Безмолвных кого? — Эквитей бледен. Я вижу, что и он бы не прочь опуститься на скамью. Но уподобляться слабаку-звездочету не намерен.
— Дело в том, что после воскрешения зомби становятся очень болтливыми, — вместо меня отвечает Наследиев. — Ноют о превратностях жизни, рассказывают всякие небылицы, мелют о воспоминаниях. Если верить некоторым книгам, то с момента воскрешения зомби повторяет все слова и звуки, которые издавал при жизни. Многие некроманцеры или, более распространенный термин в большинстве миров, — некроманты, верят, что когда зомби говорит свое последнее предсмертное слово, то он становится личем. Зомби-волшебником. А для этого, как понимаете, он должен пробыть обычным зомби ровно столько, сколько был человеком при нормальной смертной жизни.
— Вот это да, — восхищается Грумпль, — откуда такие познания?
— В свое время я работал в Отделе…
— Насчет твоих баек мы договаривались, — прерываю его. — Будешь мне под вино рассказывать, а не срывать оперативные планы. Короче отвечай!
— Много читал… — вздыхает Наследиев. Молодец — вот такой ответ бы сразу. А тут начинаются всяческие размышления и сказки-прибаутки.
— Где некроманцер, тьфу, — некромант? — спрашиваю Слимауса.
Паренек находится на грани глубокого обморока, но все же отвечает:
— На бренной земле уж нет злодея.
— Умер? — удивляюсь я. — Немыслимое занятие для некроманта. Они ведь в сговоре с самым Смертью!
Астролог тяжело пожимает плечами.
— Звезды сказали, что его уж нет на бренной земле. Частицу "уж" можно не учитывать — звезды всегда выражаются старым диалектом.
— Нет на земле? — размышляю вслух. — А как же…
Выскакиваю на улицу и чавкаю сапогами к колодцу. Точно! Грязь вокруг каменного кольца во многих местах разрыта, словно бы здесь топтались кони. Это место обжито и колодцем пользуются. Вот только сомневаюсь, что вода необходима мертвецам.
— Кто полезет первым? — ненавязчиво интересуется Наследиев.
Я замечаю, что все остальные, включая осла с волокушами, находятся рядом.
— Может осел? — пытаюсь пошутить.
Понятливо животное делает два шага назад. Остальные молчат. В глазах Слимауса и Грумпля читается ужас. Никто не желает идти на свидание с мерзким колдуном, управляющим нежитью.
— Я полезу, — вздыхаю и перегибаюсь через край колодца.